Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!
Шрифт:
Нападение шведов произошло на второй день марша, после обеда, когда солдаты слегка расслабились. Разведка в лице драгун почти прозевала два эскадрона конницы шведов, спешащей за уходящими от них к Полтаве пехотинцами. В самый последний момент усиленный дозор сумел послать к не подозревающим о приближении врага витязям вестового.
Сами же драгуны, стараясь хоть как-то искупить свою вину, устроили засаду передовому отряду шведов и напали на него, заставив отступить. Легкая задержка была на руку готовящимся к отражению атаки витязям. Понимая все это, командир шведов приказал не задерживаться и идти только вперед. Быстротечная стычка кавалеристов
Тридцать семь мертвых тел лежало на земле, медленно остывая в тени редких деревьев; чуть больше десятка раненых драгун отступили по дороге к своим позициям…
Но как ни спешили шведы зайти в тыл идущей колонне, они все же не успели, и пехотинцы полка смогли на скорую руку приготовиться к отражению атаки. Когда шведы сотня за сотней влились на дорогу с расположенной неподалеку естественной балкой, разбивающей широкую тропу на две, их накрыл свинцовый дождь, выкашивая зазевавшихся кавалеристов. Следом за атакой витязей в плотные ряды конницы влетели гранаты, взрываясь в плотной массе конницы, ломая и коверкая тела людей вместе с лошадьми.
Не меньше полусотни изломанных тел осталось лежать перед балкой, орошая землю своей кровью. Но потеря своих собратьев не столько остудила пыл шведов, сколько подстегнула их, бросив в горнило ярости и жажды смерти.
– Держать ряды! – пронеслось над шеренгами витязей.
Взводы уплотнились, первые пятерки встали на колено, приложив к плечу приклад фузеи. Над ними замерла вторая пятерка, за которой застыли с фузеями наизготовку остальные две. У части новиков, только весной закончивших свой первый год обучения, немного тряслись руки, выдавая сильное волнение.
Никто уже не скажет точно, что случилось в тот момент, когда шведы смогли подняться на пологий взгорок и ворваться в ряды молодых воинов. Но одно было видно даже невооруженным взглядом: вместо панического бегства первые шеренги, наоборот, сжали приклады еще сильней и, после короткой команды «Огонь!», не прицеливаясь выстрелили, сразу же выставив фузеи с примкнутыми штыками на манер копий.
Звон и грохот сошедшихся клинков и выстрелов сотрясли воздух на сотню шагов, стирая границы между языками, попросту заглушая все иные звуки, кроме всеобщей песни войны.
Между тем на возвышении застыла батарея из двадцати пушек, возле которых суетились артиллерийские расчеты, спешно заряжая орудия. Канал ствола уже давно прочистили, пороховой заряд в снаряде давно дожидался запальника, и вот, наконец, последний расчет закончил запихивать в орудие снаряд, закрепив его пыжом и насыпав в затравочное отверстие пороховую смесь. Тут же, рядом с орудиями, застыли запальщики, ожидая команды офицера.
– Пали! – едва слышно донеслось до передовой линии сражающихся.
Над головами витязей пронеслись новые снаряды и тут же врезались в середину взбирающихся на холм новых кавалеристов. Центр шведской конницы будто выкосило, оставив после взрыва истерзанные картечью людские и лошадиные тела, перегородившие проход остальным шведам. Не чувствуя поддержки от своих войск, первая линия кавалерии подалась назад, отступая для перегруппировки, но новые залпы фузей, произведенные практически в упор, окончательно смешали ряды шведов. Их последняя попытка построиться для новой атаки окончилась провалом, когда в застывшие линии врезалась пара «кубышек», попутно убив командира шведского кавалерийского отряда.
– Отступают! – радостно закричал кто-то
Оглядев поле боя, Прохор увидел, что, как они ни старались свести потери к минимуму, на земле после боя осталось лежать чуть больше десятка тел молодых воинов, отдавших жизнь за свою Родину. Переведя взгляд чуть ниже по склону, командующий полком увидел, что там лежат на земле чуть ли не три сотни воинов противника, часть которых еще шевелились.
За спинами витязей, спешившись, перевязывали раны драгуны, рядом с ними стояли витязи, приготовив чистые бинты.
– Надо бы им помочь, – заметил кто-то из лейтенантов, смотря, как какой-то раненый швед старается подняться на ноги, но обрубок ноги не позволяет ему это сделать. Не умерший от болевого шока швед раз за разом падал на алую землю, пытаясь встать с таким упорством, словно от этого зависела его жизнь.
– Собираем наших ребят и выступаем к городу, – зло бросил Прохор, сжимая кулаки и отворачиваясь в сторону от ужасной картины.
В уголках карих глаз майора появились капельки слез, видеть гибель своих братьев всегда тяжело, но еще тяжелее становится оттого, что ты понимаешь: этих смертей не избежать и в скором времени их будет еще больше. Однако это не значит, что он будет прощать гибель своих братьев!
– Не по-христиански это… – попробовал возразить кто-то из драгун, но напоролся на холодный взгляд командира и тут же замолчал.
Прохор же пошел к сложенным на телегах телам. Подошел к каждому из погибших и подолгу внимательно всматривался в лицо каждого, запоминая его навсегда.
Осматривая последнего мертвого витязя, он увидел желтоватый клочок бумаги, выглядывающий из нагрудного кармана молодого воина. Аккуратно достав листок, майор развернул его и увидел на залитой кровью бумаге неровные, прыгающие строчки:
Жизнь нас ломала, Но мы не сдавались И каждый день За «соломку» держались. Бывало, уж помощи Ждать неоткуда, Но мы все равно Держались друг друга! Настанет день, А может, час, И каждый скажет: «Честь дороже нас!» Накроет прахом Тень времен, Но всякий знает: Мы не уйдем! Для нас присяга Не пустое слово! И клятва верности, Ведущая единой дорогой… Все наши жизни Принадлежат России, Ведь вера и Родина Для нас едины! [4]4
Автор строк – Кузмичев Иван. В свои восемнадцать лет))) Короче, давно это было.