Поступь империи. Тетралогия
Шрифт:
…
27 ноября.
Под вечер сего дня прибыл из Эдирне князь Трубецкой. Знатно с ним посидели, о проблемах говорили. После разговора безумной затея государя мне уже таковой не кажется. Может и в правду османы уступят нам земли, главное чтобы споро найти ключик к валиде [6] . Иначе вновь быть войне. Важно замириться с Высокой Портой без европейских посредников, так будет лучше для России.
6
Валиде –
…
4 декабря.
Рагузинский нынче доставил пакет из Царьграда, в нем говорится, что смута среди черни великая начинается, вот- вот за вилы с косами людишки возьмутся. Их пока только янычары останавливают, но если дать их главе золота, то глядишь и резню учинить могут. А там и султан сговорчивее станет.
…
11 декабря.
Сегодня прибыл к османскому послу Махмеду Нараджи пакет с инструкциями. Сведения точные, полученные от подкупленного евнуха. Надеюсь, что нам с князем вскоре удастся отправить государю радостную весть о долгожданном мире.
После обеда назначена встреча с послом. На ней турок сказал, что готов подписать договор. Почему такая спешка мы не поняли, обычно подписание длиться порой до полугода. Видимо случилось нечто неординарное, раз пришли депеша и Махмед так быстро пошел на попятную, чего- чего, а умения плести словесные кружева у османа не занимать порой, кажется, что оно излишне. Впрочем, наше дело подписать мирный договор. О чем собственно с послом мы и условились на следующий день.
13 декабря.
Весь день дул холодный средиземный ветер, казалось, что земли гневаются на нас людишек, посмевших в очередной раз делить их между странами и народами. И все же, как бы то ни было, два договора, составленные адъютантами, к вечеру после кропотливой проверки были подписаны. Мир господа!
Примечание сделанное в конце дневника: Уже много позже, когда я ехал в сопровождении роты семеновцев, до меня дошли слухи о том, что в Диване случилось нечто серьезное, такое от чего султан решил не тянуть с миром. Вероятно, на султана напали. Вестей по сему поводу странным образом нет. Стоит разобраться…
Глава 8
Клинок мелькнул рядом с моим лицом, в паре сантиметров от защитной маски. Второй выпад Ильи Лоаньева, моего учителя фехтования, с трудом, но удалось парировать.
"Вот засада, день начался неудачно! — с неприятным удивлением подумал я, уходя в глухую защиту".
— Атакуйте! — спустя полминуты безуспешных атак отойдя на
Я стоял в защитной стойке: убрав правую руку за спину и направив острие сабли в горло противника. Из подобной стойки удобно защищаться и контратаковать, поэтому, не заставляя учителя ждать, начинаю медленно приближаться к нему.
Укол, отход, блок! Вновь укол, блок…
Атака завязла в вязком плетении защиты. Вновь пытаюсь осторожно прощупать его, завязать шпагу оппонента, но, увы, не уследил и едва не пропустил укол, нацеленный в грудь. Отскок! Блок, прикрываю плечо, грудь и вновь плечо. Смещаюсь вправо, намереваясь контратаковать, но, проделав маневр слишком медленно не успел среагировать на очередную атаку учителя. Шпага коснулась кожаной кирасы с правого бока.
— Вы убиты, Ваше Величество, — с улыбкой заметил Илья, снимая металлическую маску.
По его лицу катились капли пота, но глаза выражали искреннюю радость удовлетворения, а может и упоения прошедшим боем.
— В третий раз за утро, уважаемый, — дополнил я, потирая саднящий бок.
— В четвертый раз. Вы забыли об уколе в левое бедро.
— Укол был не смертелен.
— Но крайне неприятен и болезнен, а значит в конечном итоге смертелен.
— Ваша правда, — согласился я с учителем.
— Сегодня вы очень невнимательны, — укоризненно заметил Лоаньев, недовольно покачав головой.
— Думаю на сегодня достаточно, — вытираясь полотенцем, сказал я учителю, после чего налил в бокалы разбавленного вина, протянул один Илье, другой пригубил сам.
— Как изволите, — поклонился он.
Вино мы выпили в тишине, иногда правда со стороны ворот Кремля доносились приглушенные расстоянием голоса зевак, бродящих по красной площади. Илья Лоаньев, один из лучших фехтовальщиков в армии. Уже больше года как он был переведен в лейб-гвардию из Семеновского полка. И я должен заметить, что слава Ильи была нисколько не приукрашена, он впрямь оказался отличным рубакой, не в пример сильнее моего первого учителя Оливера.
По установившемуся правилу в лейб-гвардию набирали исключительно дворян и боярских детей, да к тому же каждый вновь прибывший вне зависимости от того, какое звание он носил в армии, начинал в чине рядового, правда, сохраняя армейский чин. Поэтому, поднимаясь в гвардии в чине, каждый автоматически поднимался и в армейском чине, на ступень, а то и две. Так что, уйдя под руку капитана Нарушкина в чине поручика, Илья стал рядовым, но за время службы смог подняться до капрала. Немалое достижение, между прочим.
— Завтра в то же время, — пожав руку учителю, я ослабил ремни кожаной кирасы и сбросил ее наземь. Слуги приберут и почистят.
Плата Илье, как и всем лейб-гвардейцам шла в двойном размере от армейской, кроме того, за наши занятия он получал отдельное жалованье. Экономить на своем здоровье я точно не собираюсь. Да и почти каждодневные утренние разминки способствуют укреплению тела и что самое важно, закаляют, дух, особенно в моменты наибольшей лености.
— Вам надо внимательнее смотреть за тем как вы контратакуете, Ваше Величество, — ставя бокал на столик во дворе, сказал Илья.