Поступь Повелителя
Шрифт:
— Где и когда? — немедленно принялся уточнять Шеллар.
— Потом решим. Сейчас меня интересует другое. У тебя есть карта порталов?
— Есть, — с готовностью согласился король. — А разве в Эгине у мэтра Хирона не было точно такой же, да еще и с комментариями?
— Мне нужно их сверить.
— Если желаете, можем прокатиться до дворца. Она там.
Харган заколебался.
— А лошади не понесут?
— Вас боятся лошади? Ах, как неудобно… возможно, если вы будете внутри кареты, они не заметят? Заодно возьмете
Харган, который намеревался действительно взять ориентиры, только тайком, в очередной раз изумился бесстрашному нахальству собеседника.
— А ты не боишься, что я воспользуюсь ими для атаки?
Король пожал плечами, поднимаясь.
— Вы же не боитесь, что я заманиваю вас к себе в гости с целью убить?
— Как Генри и его приятелей? — Харган широко ухмыльнулся, но зубы короля не впечатлили. — Нет, не боюсь. А вот тебе бы стоило. Ты же не знаешь, что посоветует мне Повелитель.
— Я могу это предположить. Потому и затеял наш разговор. Сбор информации, анализ, выводы — никакой магии, только работа ума. Знаете, меня ведь уважают в этом мире отнюдь не за красивые глаза.
Харган слегка замешкался, вдруг сообразив, что не имеет понятия, какие глаза должны считаться красивыми для мужчины, и из-за этого не улавливает смысла сказанного.
— А они у тебя действительно красивые?
— Шутить изволите? Люди пугаются.
— Люди вообще пугливы, — ухмыльнулся Харган. — Ты бы видел, как меня пугаются.
— Напрасно. — Король вдруг посерьезнел, словно речь зашла о чем-то важном. — То есть, я имею в виду, они не того боятся. Внешность — далеко не самое страшное, что в вас есть.
Как бы в подтверждение его слов, лошади захрапели, заржали и заплясали на месте. Впрочем, когда пугающий пассажир скрылся в недрах кареты, немного успокоились и двинулись мерной рысью.
Харган пребывал в некотором смятении. Сам он отлично знал, что внешность — не самое страшное, но никогда не слышал этого от других людей. До сих пор приятное чувство, что тебя понимают, он испытывал только при общении с наставником. Понимание со стороны постороннего человека было странным и непривычным.
— А вот Алиса все время пугалась зубов… — непонятно зачем вдруг вспомнил он.
— Глупая женщина… — фыркнул Шеллар. — Можно подумать, вы этими зубами кусаетесь.
— Кстати, ее тоже казнили?
— Нет. Знаете, как раз ее я сентиментально пощадил. Все-таки когда-то она была моей фавориткой и подарила много приятных воспоминаний. Неприятных тоже, но к дамам я всегда был снисходителен. Даже когда они вслух называли меня уродом.
— А ты действительно по местным меркам такой уж урод?
С противоположного сиденья донеслось невеселое хмыканье.
— По вашим меркам это расценивается иначе?
— Две руки, две ноги, — начал рассуждать Харган. — Глаза, нос
— Не в самом факте нарушения, а в его восприятии с эстетической точки зрения. У вас существует понятие красоты, или физиологическая норма уже считается пределом мечтаний?
— Существует. Только оно отличается от вашего и редко встречается во плоти. — Разговор явно уходил куда-то не туда, и демон решил сменить тему. — Далеко ехать?
— Не очень. А что не так с порталами, что вам потребовалось сверять карты?
— Подозреваю, что мне подсунули фальшивую.
— Это интуитивное подозрение, или обнаружились фактические несоответствия?
— Не слишком ли много вопросов ты задаешь?
— Выберите тему для беседы сами. Возможно, у вас есть ко мне какие-либо вопросы?
— Есть, — злорадно ухмыльнулся наместник. — Например, подробный план твоего дворца и расположение охраны.
— Все это будет в вашем полном распоряжении, как только мы достигнем согласия по основному вопросу наших переговоров, — невозмутимо ответствовал Шеллар, и неясно было — то ли он не уловил издевательского подтекста вопроса, то ли ответ был настолько же издевательским. — И дворец, и охрана, и казна, и даже Камилла.
— Ты собираешься подарить мне одну из своих женщин? — Это действительно было смешно. Как будто не понимает, что они и так будут принадлежать наместнику Повелителя. Со всеми потрохами.
— Женщины у нас не являются собственностью. По крайней мере, незамужние. Они свободны выбирать себе любовника. Но готов спорить, что Камилла с Алисой повыдергают друг дружке все волосы за право пользоваться вашим расположением.
— И здесь корысть…
Презрение, которое пытался высказать Харган, получилось на удивление горьким.
— Простите, я полагал, что вас не интересуют их мотивы. Мне даже в голову не приходило, что вы нуждаетесь в чем-то большем, чем просто секс. Судя по тому, с какой легкостью и жестокостью вы насилуете и убиваете, трудно предположить, будто вас привлекают возвышенные чувства. Согласен, продажная любовь безнравственна. Но, на мой взгляд, все же нравственней, чем насилие.
— С чего ты взял, что меня беспокоит ваша нравственность?
— В таком случае с каких позиций вы осуждаете корысть?
— Мне противны трусы, предатели и корыстолюбцы. Не потому, что это «безнравственно», а потому, что вызывает отвращение лично у меня. По долгу службы мне приходится с ними общаться, использовать их, хвалить и поощрять. Но сколько бы ни уверял наставник, что они необходимы и полезны, мне все равно противно.
— Вы никогда не задумывались о причинах?
— Мне делать больше нечего, кроме как предаваться философским размышлениям.