Посты сменяются на рассвете
Шрифт:
Начало надвигаться тревожное: наступление советских войск почему-то задерживалось, зато гитлеровское командование решило начать операцию по уничтожению партизанских баз в белорусских лесах. Эсэсовские и егерские карательные дивизии оттесняли партизан в топи. Фугасы ломали деревья, вспарывали болота. Егеря были натренированы для боев в лесах, фашистское начальство, видимо, не считалось с потерями.
Партизаны вынуждены были оставлять свои базы одну за другой. Поначалу Юнона узнавала об этом из донесений, которые
С каждым километром идти становилось все тяжелей. Повозки и лошади проваливались в топи. Сколько людей погибло тогда... Во время боев посреди болот в условленное время связи Юнона устанавливала на пнях или кочках свой безотказный «Северок», забрасывала на дерево или поднимала на шесте антенну.
Еда кончилась. Собирали прошлогоднюю клюкву, жевали мох. Но уже слышали — с востока надвигается гул.
На каком-то хуторе, затерявшемся среди белорусских озер, их поредевшая разведгруппа встретилась с полковой разведкой наших наступающих войск.
Юнона вернулась в Москву. Узнала: за мужество, проявленное при выполнении боевого задания, награждена орденом Красной Звезды и медалью «Партизан Великой Отечественной войны». А еще большая радость — освобождены ее Севастополь, ее Балаклава!..
Приказом по разведшколе — десять суток отдыха.
Набралась смелости, заявилась к начальнику.
— Товарищ подполковник, разрешите съездить домой? Маму повидать, бабушку, сестренку!
— Обернуться за отпуск успеешь?
— Хоть бы одним глазком взглянуть! Увижу своих — и сразу назад!
— Хорошо, собирайся.
Друзья принесли кто мыло, кто сало, кто иголки и нитки. Ей невмоготу было ждать: никакой весточки из дому нет. Как они там, родные, после неметчины? Живы, здоровы?..
Побежала в штаб за проездными документами.
— Еще не подписаны. У него, — дежурный показал на дверь кабинета, — совещание. Потерпи.
Из-за двери кабинета доносились приглушенные голоса. Офицеры входили, выходили. О ней, наверное, командир забыл. Она встала так, чтобы подполковник увидел ее, когда открывается дверь.
Увидел, но снова повернулся к собеседникам. А до отправления эшелона на Севастополь — считанные минуты. Успеет, если дадут машину на вокзал.
Она влетела в кабинет:
— Товарищ подполковник! Я опаздываю! Поезд уже!.. — с ужасом посмотрела на стенные часы.
Подполковник спокойно поглядел на нее и кивнул находившимся в комнате офицерам:
— Ее тоже включим. — И показал на стул: — Садись и слушай. Ехать тебе в другую сторону.
— В какую еще другую? Мне — в Севастополь!
— Нет, товарищ сержант, во Львов. Обстановка изменилась. Нам надо срочно направить группы опытных радистов в распоряжение Разведуправления штаба
Она не сдержалась. Слезы брызнули прямо на разложенные по столу бумаги и карты.
— Что уж тут горевать? Война. — Подполковник провел ладонью по ее щеке: — Вот останемся живы, тогда и поедем по домам. И в гости будем ездить друг к другу. Позовешь меня к себе в Балаклаву?..
5
Во Львове, в Разведуправлении фронта, Юнону принял полковник. Еще не старый. Но голова уже в седых подпалинах на висках и на темени. Назвал себя: «Павлов». Сказал:
— Мы готовим группу для работы в Польше. Задержка была только за радистом.
Новые товарищи. Новое задание. Группе предстоит освещать концентрацию войск противника в районе севернее Кракова, по западному берегу Вислы. Если окажется возможным, Юнона должна проникнуть в столицу польского генерал-губернаторства, легализоваться — то есть остаться на жительство в городе, даже устроиться на работу. Документы разведчики добудут на месте, при помощи поляков — подпольщиков и партизан.
В одну из августовских ночей 1944 года самолет взял курс на запад.
Вот уже и сигнальные костры на земле. Вроде бы привычно. Но каждый прыжок с парашютом — победа над страхом. Помня, как приземлилась в первый раз, Юнона, чтобы снова не отнесло в сторону, чересчур резко «погасила» купол. Скорость падения возросла, ветер раскачал ее на стропах. В момент приземления она с размаху ударилась плечом о ствол дерева.
Группа собралась быстро. Как положено, закопали парашюты. Проверили оружие. Почему же их не встречают? Самим идти на костры?.. Случалось, что гитлеровцы ночью поднимали высоко в небо свои «рамы» — самолеты-разведчики, обнаруживали сигнальные партизанские огни, забрасывали их бомбами, а в другом месте, устроив засаду, зажигали точно такие же. Несколько групп попало в ловушки.
Начало светать. На лесной дороге послышался стук колес. Из-за кустов разведчики увидели: на повозках вооруженные, как попало одетые люди. Была не была! Один из десантников вышел к дороге.
Оказалось, польский партизанский отряд. Но совсем не тот, который их ждал.
В этом отряде было несколько русских парней, бывших военнослужащих, бежавших из фашистского плена: Михаил, Степан, Федор... Через неделю уже вместе с ними — парни попросили, чтобы разведчики включили их в свою группу, — они оставили польский отряд и направились к месту выполнения задания.
Сразу после приземления Юнона не почувствовала боли от удара о дерево. Но теперь плечо болело — и все сильней. Опухла рука. С трудом уже могла пошевелить пальцами. Будто назло — правая. Как теперь работать на ключе?..
На окраине одной из весок — завислинских деревушек — разведчики остановили мальчугана. Расспросили: есть ли поблизости боши, кто в веске хороший человек, кто плохой. Хлопчик оказался смышленым. Показал на дом старика, бывшего железнодорожника: «Стары ненавидя немцув!»