Потаенное наслаждение
Шрифт:
— Должен признаться, я ожидал…
— Увидеть монстра?
— Да, — он не осмеливался лгать. Все это слишком много значило для него. — Я полагал, что Вы с радостью покончите с Повелителями.
Раздался шорох одежд, потому что Титан более не стоял прямо перед ним, затем теплое дыхание коснулось уха Париса.
— Твои ожидания верны, — прошептал царь. Новый шорох — тепло дыхания исчезло. — Я и есть монстр. Я такой, каким сделала меня темница.
— Теперь Вы жаждете поклонения. Я буду поклоняться Вам каждый день своей
Порыв ветра ударил Париса в спину, опрокидывая его на пол лицом вниз. Его кровь запеклась и теперь измазала его щеку, слишком густая, чтобы капать.
— Посмотри на меня, демон.
Парис медленно поднял голову.
Прямо перед ним опять стоял Крон.
Парис не привык подчиняться кому-то иному кроме себя самого и своего демона. Инстинктивно он хотел отказаться просто из принципа. Подчинившись, он даст повод новым требованиям.
Ради Сиенны — что угодно.
Более не колеблясь, он коснулся взглядом лица Титана.
Казалось, что тени в комнате отрастили руки и теперь тянулись и окутывали Крона, создавая вокруг него щит. Но взгляд его, каким бы мрачным он ни был, сиял.
— Ты и близко не можешь знать моих желаний.
— Простите великодушно.
Вечность уплывала секунда за секундой в молчании, но напряжение в комнате не ослабевало.
— Должен признать, что не был уверен в том, как следует поступить с тобой и другими Повелителями, — наконец-то произнес бог. — Вы отвратительны, насколько мне известно, но все же вы служите определенной цели.
Отвратительны? Сказано в духе Ловцов.
Истинно, Парис некогда думал точно так же. Они творили ужасные деяния. В отношении мира и смертных. Даже в отношении Олимпийцев, предавая их доверие.
Но они провели века в попытках искупить своих грехи.
— Цели?
— Как будто я должен перед тобой отчитываться, — усмехнулся Крон.
Ответить на это было нечего.
Ничего из сказанного не могло бы помочь.
— Знаю, я чего ты желаешь, демон. Женщину, Сиенну. Хочешь, чтобы ее вернули тебе.
Слышать, как произносят вслух твое самое потаенное желание, было тяжело. Особенно для него, поскольку его демон в данный момент отчаянно метался и бился внутри его мозга. Если Парису улыбалась мысль быть только с одной женщиной, то его сожителю нет.
— Да.
— Она мертва.
— Однажды с Люциеном Вы доказали, что сильнее смерти.
Едва уловимый смешок.
— Лесть, ох, сладкая лесть. Но я не выполню твое желание. Сделанного — не разделаешь. Она мертва.
Поддаваться грузу упавшего на его плечи разочарования не входило в планы Париса. Воин не сдается до последнего вздоха — и даже тогда, как подозревал Парис, была возможность сопротивляться.
— Я предлагаю сделку ради нее.
— Да, ты предлагаешь свое почитание, — сухо сказал Крон. — У тебя, демон, нет ничего ценного.
— Уверен, нечто все же есть, — напряженно
— Нет. Ничего. Новые воины мне не нужны. У меня есть богатство, свобода, могущество, какое тебе и не снилось. У вас моя Клеть, но я не могу заключать сделку по ее поводу, потому что дал слово, а слово мое закон. Возможно… ты можешь отыскать другие мои артефакты.
— Пожалуйста, — торопливо проговорил он, опасаясь, что Титан может исчезнуть в любую минуту. — Вы моя последняя надежда. Я сделаю все, что ни попросите, если только Вы исполните мою просьбу. Я никто без нее. Она нужна мне, потому что она только она может утихомирить бурю внутри меня. Она мой — якорь. Без нее я лишь пустая оболочка. Разве Вы никогда не испытывали подобного? Разве Вы никогда не хотели кого-либо так сильно, что отдали бы жизнь ради этого?
Пауза. Вздох.
— Твое отчаяние интригует меня. С тех пор как Анья отдала свое наибольшее сокровище ради спасения своего возлюбленного, я гадал, насколько глубоко любовь может пустить корни в сердце.
При этих словах каждая частичка Париса исполнилась радости.
С задумчивым выражением лица Титан склонил голову на бок.
— Расскажи мне, почему ты выбрал эту женщину взамен всего, что ты мог бы просить у меня. Почему не рискнуть всем и умолять меня освободить воина Аэрона от его задания?
— Я… я… — Черт. Что он за друг? Именно это должно было бы стать его просьбой, и просить об этом ему стоило еще много недель назад. — Стыдно признаться, но у меня нет ответа на этот вопрос.
Пальцы вновь скользнули по его волосам, осторожно, почти нежно.
— Это не развеивает мои сомнения. Она была твоим врагом, а все же ты поставил ее выше друга, которого знаешь всю свою жизнь. Он бы спасал тебя. Она же — убила бы. Его ты любишь, а ее — нет.
Чувство вины Париса возросло еще сильнее.
— Могу я получить и то, и другое.
— Я еще не уверен, что дам тебе хоть что-то.
Парис прикрыл веки в слабой попытке подавить это ужасное, возрастающее чувство вины.
— Мое тело смогло реагировать на Сиенну так, как не реагировало ни на кого с тех пор, как я был проклят. Я думал, надеялся, что она сумеет спасти меня от меня самого.
— Весьма эгоистично с твоей стороны. Я думал, что ты научился контролировать себя за все годы земной жизни, а оказывается, что просто раб демона Разврата?
Спасибо, что поковырялись в свежей ране.
— Да.
— Если я верну ее тебе, она все равно предаст тебя. Ты же знаешь это, правда? Твой друг будет страдать и дальше, и все же он будет любить тебя, хотя ты и предпочел его спасению женщину.
Слова были слишком резкими и правдивыми — Парис наклонился вперед, хватаясь за живот и борясь с непрошенными слезами.
— На сегодня достаточно. Подумай над тем, что я сказал, демон, а потом мы снова побеседуем.
Крон исчез через миг.