Потапов, «двойка»!
Шрифт:
— Вот так мы теряем время. А жизнь проходит.
По всем признакам, Женьку посетила очередная гениальная идея. Житейский опыт научил Лёху относиться к подобным моментам с осторожностью.
— Так выходные же, — напомнил он.
— Ты деньги где взял? — ни с того ни с сего спросил Женька.
— Родители дали, где же ещё.
— То-то и оно, что родители. А пора бы уже самим зарабатывать
Для Лёхи слово «бизнес» имело только одно значение, поэтому он напрямик спросил:
— И чем ты собираешься торговать?
— Интеллектуальной собственностью.
Ответ друга поверг Лёху в ступор. Нет, дураком он себя не считал, но интеллектуальной собственности у него отродясь не было.
— Я чего-то не догоняю, — честно признался он.
Женька многозначительно постучал себя пальцем по лбу.
— Будем зарабатывать силой мысли. Спорим, можно без особого напряга получить миллион баксов?
Лёха со смесью испуга и жалости уставился на друга. Судя по всему, крыша у того поехала так, что черепицу не соберёшь. Возражать и спорить было бесполезно. Что возьмёшь с больного человека?
Удовлетворённый произведённым эффектом, Женька указал на свои видавшие виды кроссовки и, ткнув в логотип фирмы «Найк», спросил:
— Как ты думаешь, сколько стоит эта загогулина?
— В каком смысле?
— В самом прямом. Знаешь, сколько фирма отвалила рекламщикам за этот мазок? — Женька выдержал паузу и с пафосом произнёс:
— Миллион долларов.
— Да ну? — не поверил Леха.
— Не «да ну», а ну да! «Найк» выложил миллион баксов, миллион новеньких гринов, за то, что им нарисовали такую фитюльку. Скажи, только честно, ты мог бы нарисовать это за миллион?
Лёха понял, что его акции возросли, и уверенно заявил:
— А то! Да я бы за такие деньжищи гектар бы изрисовал, — воодушевился он.
— Вот-вот. Прикинь, дураки. Ладно бы им изобразили картину Репина «Иван Грозный убивает сына», а то за какую-то запятую такую сумму выложить.
Друзья помолчали. Их до глубины души потрясла беспредельная глупость совета директоров крупнейшей спортивной компании. Самое обидное, что руководство «Найка» не знало, куда обратиться, чтобы сэкономить кучу денег.
Лёша шумно вздохнул:
— Жалко, что им больше ничего не надо.
— Подумаешь, есть другие фирмы, — успокоил его Женька. — Я тут полазил по Сети и понял, что реклама — это самый выгодный бизнес. Даже если мы будем по сто баксов брать, и то обогатимся.
На словах всё выходило красиво, и всё же Лёху точил червь сомнения:
— А как люди про нас узнают?
— Зришь в корень. Главное, заявить о себе, ну и заработать первичный капитал, — кивнул Женька.
Это звучало заманчиво, и Лёха весь обратился в слух.
— Бизнес надо начинать
— Ну ты и загнул. Одно дело загогулину нарисовать, а другое — плакаты. Как же мы их напечатаем? — спросил Лёха.
— Нам и не надо ничего печатать. Для этого типографии есть. Нашлёпать плакаты — дело нехитрое. Что толку, если они будут пылиться на полке? Главное — донести рекламу до народа, сечёшь?
— Не очень, — честно признался Лёха.
Порой Женька объяснялся так туманно, что поймать его мысль было не легче, чем ловить кубики на продвинутых уровнях «тетриса».
Женька расплылся в улыбке и хлопнул Лёху по плечу.
— Объясняю для непосвящённых. Мы станем рекламными агентами. Для начала будем расклеивать плакаты, а когда заработаем стартовый капитал, откроем собственную фирму.
Неуёмная фантазия живо нарисовала перед Женькой красочную картину делового успеха, и он с воодушевлением продолжал:
— Заделаемся директорами. Я, чур, генеральным.
— А я?
Женька смерил Лёху оценивающим взглядом и сказал:
— Ты коммерческим. Наймём народ. Ленку Синицыну секретаршей посадим.
— Нет, лучше бухгалтером. Будет деньги считать. У неё по математике «пятёрка», — подхватил Лёха.
— Нет проблем. Тогда секретаршей Майку сделаем, чтобы чаи нам подавала, — согласился Женька. — А Петухова в телохранители возьмём. Представь, картинка с выставки: мы с тобой выходим из офиса, а он перед нами дверь открывает. Петух от злости лопнет.
После того, как они трудоустроили весь класс, Лёха окончательно созрел для рекламного бизнеса. Дело оставалось за малым: устроиться в пиццерию.
— А вдруг нас не возьмут? — заволновался Лёха, но Женька его успокоил:
— По-твоему, пенсионеры лучше нас рекламу клеят? Не суетись, прорвёмся.
Не теряя времени даром, друзья отправились в пиццерию. Хозяином кафе оказался толстый дядька с пышными моржовыми усами. Узнав, что перед ним не клиенты, а соискатели на должность расклейщиков рекламы, он не оценил привалившего ему счастья. Радушная улыбка слиняла с лица. Не скрывая раздражения, он сказал:
— Рано пришли, мальчики. Вы в каком классе учитесь?
— В восьмом, — бойко соврал Женька, но, поняв, что слишком зарвался, слегка скостил возраст. — Вернее в седьмом.
Дядька с недоверием посмотрел на его тщедушную фигуру и покачал головой:
— Годика через три приходите, а то мама волноваться будет.
— Не будет. Мы, знаете, какие самостоятельные. Лёха, скажи. И быстрые. Мы вашей рекламой весь район в два счёта обклеим. У вас от клиентов отбоя не будет, честно, — с жаром заверил его Женька.