Потемкин

Елисеева Ольга Игоревна

10 июля проходило награждение в Грановитой палате Кремля, после чего торжественный кортеж отправился в Пречистенский дворец. Потемкин в красном плаще ехал за каретой императрицы верхом и разбрасывал в народ серебряные жетоны с надписью «Мир с турками» и «Приобретен победами». Румянцев следовал за государыней в карете цугом. Гремел пушечный «салют царей», звенели колокола всех московских церквей.

России было что праздновать. Еще 16 января 1775 года, через шесть дней после казни Пугачева, французский министр Дюран писал в Париж об итогах Кючук-Кайнарджийского мира: «То, чего так страстно желал Петр I, но чему не дало осуществиться Прутское сражение, Екатерина II обеспечила своей короне договором, заключенным с Портой. К преимуществам балтийской торговли она добавила выгоды черноморской и средиземноморской торговли. С другой стороны, она приобрела многочисленные крепости, которые крепко сжали татар и перерезали пути сообщения между различными их ордами, что сделало их бессильными. Таким образом,

война дала России надежные границы и навсегда обеспечила спокойствие земледельцев, обрабатывающих приграничные земли… Одним словом, сбываются пожелания Петра I, и крупные реки, до сих пор бывшие бесполезными для России, поскольку их устье контролировалось завистливым соседом, теперь открываются и дают свободный выход для богатства плодородной земли. На их берегах возникнут перевалочные пункты и склады, которые обеспечат торговый обмен между Севером и Югом» [487] .

487

Цит по: Черкасов П. П. Двуглавый орел… С. 383.

Читая перлюстрацию подобного донесения, Екатерина могла бы сказать: «Вашими устами, господин министр, да мед бы пить». Выгодами заключенного мира еще надо было суметь воспользоваться. Кочевые орды предстояло держать в узде, перевалочные пункты и склады построить, плодородные земли распахать и заселить колонистами. Все это требовало немалых вложений и умелой администрации. А если учесть, что угроза новой войны с Турцией, как дамоклов меч, висела над головой русского правительства, то задача становилась почти невыполнимой.

В тот момент казалось, что торжества пойдут нескончаемой чередой. Они должны были продолжиться на Ходынском поле, где были выстроены специальные павильоны. В письме к Гримму Екатерина рассказывала об идее, которую она предложила архитектору В. И. Баженову: «В трех верстах от города есть луг; вообразите себе, что этот луг Черное море, что из города доходят до него двумя путями; ну, так один из этих путей будет Дон, а другой — Днепр; при устье первого вы построите обеденный зал и назовете его Азовом; при устье другого вы устроите театр и назовете его Кинбурном. Вы обрисуете песком Крымский полуостров, там поставьте Керчь и Еникале, две бальные залы; налево от Дона вы расположите буфет с вином и мясом для народа, против Крыма вы зажжете иллюминацию, чтобы представить радость двух империй о заключении мира» [488] .

488

Сб. РИО. 1880. Т. 27. С. 44–45.

Этот замысел В. И. Баженов и М. Ф. Казаков воплотили в жизнь с блеском и находчивостью. Сохранились зарисовки эскизов праздника. На них изображены минареты, дворцы, крепости, колокольни, морские суда, в которых размещались места для зрителей, наблюдавших за фейерверком. Устроены были фонтаны с вином и пивом, выстроены пирамиды из жареных быков и прочей снеди. Публику развлекали канатоходцы, танцоры, жонглеры, шли театральные представления, а завершилось действо пышным маскарадом.

Дитя запретной любви

Гулянья на Ходынском поле произошли 21 июля, хотя первоначально планировалось провести их 12-го. Однако случилось непредвиденное — в разгар праздников Екатерина заболела. Она уединилась в своих покоях и неделю не покидала их. Лишь 18 июля императрица появилась на люди. Сама Екатерина писала Гримму и госпоже Бьельке, что поела «немытых персиков» и у нее началась дизентерия, от которой удалось избавиться кровопусканием. Двор пребывал в большом беспокойстве, но все обошлось.

Однако существует и еще одна версия. По мнению В. С. Лопатина, «болезнь» была вызвана рождением дочери, названной в честь покойной императрицы Елизаветой. «Очевидно, девочка родилась 12–13 июля… Она воспитывалась в семье А. Н. Самойлова …была выдана замуж за Г. Калагеорги, грека на русской службе… Сохранились два портрета молодой Темкиной, написанных В. Л. Боровиковским. Чертами лица она напоминает отца, фигурой — мать» [489] . В другой работе исследователь добавляет, что имя Темкиной «ни разу не встречается в переписке Екатерины и Потемкина… Расточительная и непрактичная Елизавета Григорьевна не оставила детям большого наследства… Потомство Екатерины и Потемкина существует и поныне за границей» [490] .

489

Лопатин В. С. Потемкин и Суворов. С. 34.

490

Екатерина II и Г. А. Потемкин. Личная переписка. С. 639.

О Темкиной сохранилось слишком мало сведений, чтобы дать однозначный ответ, чьей дочерью она являлась. Прежде всего, точно неизвестен год ее рождения. Нет ни документов,

ни свидетельств, которые позволяли бы даже косвенно утверждать, что это был именно 1775 год. Н. Ю. Болотина опубликовала текст письма будущего супруга Елизаветы к графу П. А. Зубову, написанного в 1794 году. В нем Иван Христофорович Калагеорги просит фаворита посодействовать ему в заключении брака с «настоящей дочерью покойного князя Потемкина». «Генерал Самойлов сообщил мне, что господин Попов получил от всемилостивейшей государыни согласие на мою женитьбу и обещал составить часть приданого девицы и говорить об этом с ее величеством. Господин Попов, которому императрица поручила устройство молодой персоны, ждет, что господин Самойлов решится, и дело остается в том же положении» [491] .

491

Болотина Н. Ю. Чья ты дочь? Судьба Елизаветы Темкиной // Е. Р.Дашкова: Личность и эпоха. М, 2003. С. 181–182. (РГАДА. Ф. 193. № 522. Л. 1.)

Этот документ подтверждает, что госпожа Калагеорги — действительно ребенок светлейшего князя. Устройством ее будущего заняты важные персоны: генерал-прокурор Самойлов, бывший секретарь Потемкина В. С. Попов, ставший статс-секретарем императрицы, Зубов и сама Екатерина. На брак испрашивают разрешение императрицы, и она же должна позаботиться о приданом.

Дело не сдвинулось с места, пока девица 16 февраля 1794 года сама не обратилась к императрице со слезной мольбой помочь. «…В злополучии моем удостоили Ваше Величество обратить на меня милосердые взоры; вспомнить о всенижайшей из подданных ваших и всемилостивейше обещать соизволили… около года назад. Но благоволите ныне осчастливить меня монаршим на просьбу мою вниманием. За год перед сим лишилась я благодетеля моего бригадира Фалеева, который не переставал удовлетворять моим потребностям, и около уже года предана забвению и оставлена. Никто не печется о моем пенсионе, содержании и об учителях. Генерал Самойлов, сестра его, господин Высоцкий обещали снабдить меня приданым, если кончится дело о наследстве покойного светлейшего князя; но Богу известно, когда оное решится, а между тем, я не имею ничего. Удостойте всем, государыня, устроить жребий мой, разсеяв сомнения беспомощной… Благоволите переменить указ о покупке крестьян, но повелите употребить сию сумму на доставление меня домиком, в котором жила бы я с тем моим покровителем, какого угодно было вашему императорскому величеству мне назначить» [492] .

492

РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. № 58716. Л. 1–6.

Просьба подписана фамилией Темлицына, а не привычным для нас вариантом — Темкина. Вероятно, последний изобретен позднейшими историками, которые производили фамилию дочери Потемкина по старинной русской традиции давать побочным детям усеченные прозвания родителей: Бецкой (от Трубецкой), Ранцов (от Воронцов), Лицын (от Голицын).

Заметим, что девица обращается не с официальным прошением, а с личным письмом, разрешение написать которое уже немалая милость и свидетельство относительной близости к императрице. В нем девушка фактически торгуется: просит домик вместо деревни с душами. При этом мы узнаем, что указ о покупке ею крестьян уже был. Значит, не так уж и бездействовала Екатерина.

Жених Елизаветы Григорьевны Иван Калагеорги с 1782 по 1789 год состоял в свите великого князя Константина для обучения его греческому языку. Великий князь поддерживал с ним дружеские отношения и позднее. В 1789 году Иван отправился в армию поручиком, под начальством И. П. Салтыкова воевал со шведами, в 1790 году получил чин капитана, в 1793-м — секунд-майора. Незадолго до свадьбы он перешел на службу в Сенат [493] . Его венчание с Елизаветой Григорьевной состоялось 4 июня 1794 года. Для нее была устроена покупка (скорее всего фиктивная) имения у Самойлова.

493

РГИА. Ф. 1411. On. 1. Nq 72. № 9. Л. 41–43 об.

Дальнейшая служба Калагеорги была связана с Югом России. Семья перебралась туда. Иван Христофорович занимал должности Херсонского вице-губернатора, затем губернатора, а с 1820 по 1833 год — Екатеринославского губернатора. Получил орден Святой Анны 2-го класса [494] . Не оставлял старого товарища покровительством и Константин Павлович. Двое старших сыновей Ивана Христофоровича Александр и Григорий были определены великим князем на казенный счет в 1-й Кадетский корпус. По окончании корпуса юноши были произведены в корнеты и пожалованы в лейб-гвардии Уланский полк. Когда Константин отбыл в Варшаву, он взял их с собой.

494

Там же. Ф. 1286. Оп. 1. № 152.