Потеря поля

Глайнс Эбби

Он громко вздохнул.

— Я думал, что ты более зрелая, чем другие девочки, но это ребячество. — Его мягкий жутковатый голос стал раздраженным.

— Может быть, потому что мне семнадцать, — огрызнулась я и открыла дверь.

Свобода и безопасность были в пределах моей досягаемости. Выйдя из комнаты, я была так ослеплена свободой, что ничего вокруг не видела, но услышала.

— Вот, мистер Хасвелл, — громко сказала Пэм.

Я обернулась и увидела директора Хасвелла, идущего ко мне вместе с Пэм, которая выглядела испуганной.

— Я их видела. Она прикасалась к нему.

Они целовались.

Услышав, как она произнесла эти слова, то, как прозвучало обвинение, как будто я был частью того, что только что произошло, подняло мой страх на совершенно новый уровень. То, что она говорила, было не тем, что произошло на самом деле.

— Почему ты так рано в кабинете мистера Дейса, Таллула? — Властность в тоне директора мало успокоила меня.

Теперь я была близка к ужасу.

— Я помощник учителя. Мистер Дейс попросил меня прийти сегодня пораньше. — Мой голос дрогнул.

Во рту пересохло во рту. Я попыталась сглотнуть и не смогла.

— Он там? — спросил директор Хасвелл.

Я кивнула.

— Да, сэр.

Мужчина прошел мимо меня, направляясь к двери. Одним поворотом ручки открыл ее и широко распахнул. Я не пошла смотреть. Застыла месте.

Пэм встала передо мной, и самодовольное выражение ее лица меня не удивило.

— Ты заслужила это, маленькая шлюха, — прошипела она.

Я не знал, что сказать. Тому, что она увидела, было объяснение, но я не обязана была ей его давать. Но мне придется рассказать об этом мистеру Хасвеллу. Я просто не знала, поверит ли он мне. Это было мое слово против слов мистера Дейса и Пэм.

— Почему в семь двадцать утра с вами наедине здесь ученик? — громко спросил директор Хасвелл.

— Таллула моя помощница. Она вносила оценки в систему.

Директор Хасвелл повернулся и посмотрел на меня.

— Ты этим занималась? — спросил он меня.

Ну, вот и все. Я должна была сделать выбор. Правда или ложь.

Я вел машину так, будто находился на оборонительной линии

ГЛАВА 40

НЭШ

Возвращение сегодня не означало, что я должен был прибыть вовремя. Я приехал, хотя прошло уже тридцать минут после того, как прозвенел поздний звонок. Дело было не в том, что я недостаточно рано встал, в том, что я пять раз подходил к своему «Эскалейду», оборачивался и возвращался обратно. Каждый раз, когда выходил туда и начинал забираться на водительское сиденье, меня охватывала паника. Я не садился за руль с момента аварии. Даже когда ехал в машине с родителями, я так крепко сжимал дверную ручку, что белели костяшки пальцев. Мне не нравились машины. Звуки, запахи и безжизненное лицо Хейгана рядом со мной — все это нахлынуло на меня.

Когда этим утром я наконец сел на водительское сиденье и завел двигатель, у меня так сдавило грудь от беспокойства, что я подумал, что сейчас перестану дышать. Но я все же боролся с этим. Заставил себя перестать фокусироваться на обломках. После нескольких глубоких вдохов я достаточно успокоился,

чтобы вести машину. Я ехал медленно. Очень медленно. Никогда в жизни не водил так раньше. Даже когда учился водить машину.

И был настороже. Я мысленно готовил себя к тому, что каждый автомобиль вокруг меня может потерять контроль или сделает опасный маневр. Я вел машину так, будто находился на оборонительной линии. Готовый защищаться. Дорога в школу заняла гораздо больше времени, чем необходимо. Но я сделал это. Я вел машину. Один. И был жив.

Это была одна из тех вещей, о которых ты никогда по-настоящему не задумывался, принимая как должное. Вождение автомобиля было тем, чего ждешь с самого детства. Когда наконец садишься за руль, то думаешь, что беспокойство родителей - глупости. Ты знаешь, что делаешь, и все будет хорошо. Им нужно было просто успокоиться. С тобой ничего не могло случиться. До тех пор… пока это не происходит. И все меняется.

Что касается меня, то я никогда больше не сяду в машину если водитель будет под кайфом. Никогда сам не сяду за руль в таком состоянии. Не дотронусь до телефона, находясь за рулем, и не оторву взгляд от дороги. Что касается Хейгана у него никогда не будет такого шанса. Все было кончено.

Иногда уроки усваиваются на горьком опыте. В других случаях это не урок. Это следствие. Меня пощадили. Это стало для меня уроком. Казалось чертовски несправедливым, что Хейган не получил этого урока. Что это был его конец.

Я вошел в здание школы. В коридорах было тихо, что ожидаемо так как ученики были на первом уроке. Мне не хотелось идти в офис, но я не мог попасть в класс без бланка опоздания. Через дверь, всегда подпертую тяжелым чугунным львом, дул ветерок от большого, запыленного вентилятора. Я вошел внутрь, наслаждаясь прохладой, как облегчением от утренней жары снаружи. Миссис Мерфи, озабоченно нахмурившись, шепталась в углу кабинета с миссис Донной, другой секретаршей. Женщины меня не заметили. Я ждал у стойки, пока кто-нибудь посмотрит в мою сторону, но о чем бы они ни говорили, они обе были очень расстроены.

В любом случае, я не спешил на урок. Начнутся вопросы, слова сочувствия, и люди будут шептаться. Я бы проигнорировал это, но они все равно будут говорить. Это будет раздражать. Просто кое-что с чем мне придется смириться. По крайней мере, я был жив, чтобы пережить это. Это была единственная мысль, которая постоянно возвращалась ко мне, когда я был раздражен или расстроен на прошлой неделе. Конечно, это была дерьмовая ситуация. Но я был жив. Хотя могло быть иначе.

— Просто не могу в это поверить. Дейс. Он ведь женат. У него есть дочка.

На этот раз шепот миссис Мерфи прозвучал слишком громко. Я напряглась, чтобы услышать больше. Мне не нравился Дейс, но я не хотел, чтобы что-то случилось с его семьей. Хотя он, конечно, не вел себя как женатый человек. Этот человек даже не носил кольца.

— Я рада, что они не заставляют ее идти с ним в одну комнату. Она же ребенок, — сказала миссис Мерфи. — Это позор. Я просто в ужасе.

Миссис Донна, оглянувшись, увидела меня и быстро шикнула на миссис Мерфи, указав в мою сторону. Миссис Мерфи все еще хмурилась.