Потерян в море
Шрифт:
Отверженный молчал. Он задумчиво перебирал щупальцами, вглядываясь в звездное небо. И пока корабль ворочал в голове тяжелые мысли, Каттальтта его изучала. Любое необычное существо, будь то дух или магический предмет, излучает особенную силу, которую могли заметить другие, знающие как и под каким углом смотреть. Фрегат был соткан из десятков и сотен алых узлов. Некоторые из них тянули загробным холодом, другие – пожаром жизни. Они сплетались между собой в хаотичном танце, впиваясь в капитана. Вот только среди нитей, если приглядеться повнимательнее, можно было разглядеть жемчужины загубленных жизней. Камни, принадлежащие членам команды “Отверженного”,
– Может, все дело в твоей природе, большой корабль? – дух сочувственно погладила бушприт.
"А что с ней не так?"
– Ты монстр, мой милый друг. Монстром и останешься. А людям всегда противно быть рядом с вами. И когда такие, как ты, им больше не нужны, они безжалостно их убивают. Вы награбили достаточно золота, чтобы уйти на покой. Думаешь, эгоистичный Грахго отдаст тебя другому капитану? – голос Каттальтты был мягким и лживо сострадательным. Он сладкой патокой пробирался сквозь корабельные доски, проникая в самое сердце фрегата.
"Он хотел снять проклятие, " – возразил Отверженный, все больше погружаясь в состояние задумчивой печали, которая, рано или поздно, переходила в ярость.
– А ты разве проклят? – искренне удивился дух. – Быть живым кораблем – это получить ценный дар. А он хочет забрать его у тебя…
Ядовитые слова Каттальтты достигли своей цели. И пока на небе разгорался нежный рассвет, внутри Отверженного сгущались сумерки.
"Я не позволю."
– Не позволишь?
"Нет."
Скрывая радость, хранитель едва слышно прошептала:
– Тогда помоги мне вернуть сердце. Я не могу забрать его, пока Грахго там.
"Я помогу."
Каттальтта видела, как сильно обижен фрегат на капитана, который его якобы предал. Боль, причиненная таким близким существом, разрывала Отверженного. Укол совести заставил духа пожалеть о своем поступке, но она тряхнула головой, прогоняя ненужную здесь сентиментальность. Как бы не было жаль корабль, Фанатика необходимо остановить до того, как он соберет все сердца и решит сломать законы мира ради одной проклятой души.
***
Гибкая фигура на одно мгновение попала под пока еще слабые лучи, только-только восходящего, солнца и сразу же исчезла за стенами капитанской каюты, пройдя сквозь них, как стилет сквозь звенья кольчуги. Оказавшись внутри, Каттальтта в ужасе замерла. Она разглядывала стены, покрытые силуэтами людей, и все яснее понимала, что это вовсе не искусный рисунок неизвестного мастера. В переплетениях щупалец застыли самые настоящие души, которые так и не смогли найти дорогу к нити Топони из-за ужасающей магии проклятого фрегата. Дух-хранитель задрожала. Она осознала, что за жемчужины скрывались в узлах силы корабля.
– Сколько же времени вы бороздите здешние воды?
Ее шепот всколыхнул запертые в корабле души. Рисунок пошел рябью, и черные мазки задвигались. Они тянулись к нити Топони, которая должна была вытащить их из этого ада
– Как же мне помочь вам?
Каттальтта неуверенно шагнула вглубь, бесцельно и брезгливо оглядывая каюту, пока ее взгляд не наткнулся на кровать. Там, беспокойно сжимая одеяло сквозь сон, спал Грахго.
– Сначала я должна найти сердце.
Хранитель решила первый делом оглядеть капитана, чтобы затем, когда Отверженный не сможет больше сдерживать свой гнев, спокойно обыскать каюту. Конечно, если камень яшмы не окажется у Фанатика. Она осторожно приблизилась, невольно подмечая, как плотно сжаты тонкие губы капитана и какая глубокая морщина пролегла между бровей. Он лежал на спине, тяжело дыша, словно боролся с демонами во сне. Сквозь не до конца застегнутую белую рубаху, под тройкой медальонов на шнурках и серебрянной цепочке, виднелся уродливый шрам, проходящий от ключицы и теряющийся где-то под тканью. Каттальтта могла бы назвать Грахго красивым, поскольку мужчина обладал той тонкой аристократической красотой, которая пока еще не теряла своей мужественности. Но дух слишком хорошо знала, как уродлива его душа. Иная другая не смогла бы жить так долго с Отверженным, сплетаясь с ним все сильнее. Но маленький росток сомнений у хранителя все же был. Грахго хотел снять проклятие. И сейчас, видя что именно представляет из себя каюта, Каттальтта частично его понимала.
– Какого черта?!
Фанатик так резко распахнул глаза и рывком сел, что хранитель едва успела спрятаться. Корабль совершил резкий крен, из-за чего несколько книг в беспорядке попадали на пол. Капитан торопливо встал, на ходу натягивая сапоги и кафтан. Снаружи долетали крики и ругань. Когда Грахго распахнул дверь, чтобы проверить в чем дело, шум стал явственнее. Каттальтта дождалась,пока каюта опустеет, и принялась за поиски. Сердце она нашла не сразу. Пришлось проверить стол, секретер и кровать. Только потом хранитель увидела неприметный шкафчик, встроенный над кроватью в стену. Буквально втиснув в него голову, Каттальтта увидела фиолетовую яшму. Она потянулась схватить ее, но браслеты, оплетающие руки и ноги, сковало арктическим холодом, не позволяя не только пошевелиться, но и вздохнуть.
***
Отверженный стойко пытался объяснить себе желание Грахго избавиться от верного корабля. Он искал в себе изъяны до самого утра, но так и не смог найти то, что именно бы не понравилось капитану. Эта несправедливость заставляла щупальца в гневе сжиматься, а канаты все сильнее оплетать мачты и реи. В итоге фрегат решил, что заслуживает получить ответы. В этот же миг корабль пришел в движение, вырывая штурвал из рук Тощего Тома, оплетая канатами Джодока и Ловкого Эра, которые первыми выскочили на палубу в желании узнать, что произошло.
– Чертов кракен! – удивленно воскликнул рулевой, вмиг растерявший все желание поспать.
Штурвал бешено вращался то в одну, то в другую сторону, не давая Тому ухватиться и выровнять фрегат. Из-за этого корабль болтало в разные стороны, лишая пиратов устойчивости.
– Хватит дурить!
Ловкий Эр, в отличии от Тощего, был куда изощреннее в своих фразах. Канаты подняли его между мачтами, спеленав, как ребенка, и не оставив даже шанса.
– Деревянная каракатица! Что б тебя короеды пожрали!