Потерянная пара альфы
Шрифт:
— Ага. И, если что, «летит», значит, летит на вертолете, а не несется, превышая скорость по лесам и полям.
— Он поможет? — в душе впервые за все время расцветает робкая надежда.
— Уверен, — кивает Цеф. — Готовься к бою, Райдэн.
— И когда к нам гостя ждать? — начинает Дорс, подскочивший с дивана.
Но ответ уже не требуется, шум от мощных лопастей приближающегося небольшого вертолета говорит сам за себя.
Луна-защитница, храни мою истинную. Я постараюсь справиться быстро.
Выдыхаю мысленно.
Очень быстр-рр-ро!
Уверяет
Глава 30
МИЯ
На улице уже начинает смеркаться, когда мы все же заезжаем на заправку. Зима на носу, потому вечереет довольно рано. Пока дед Исай возится с крышкой бака и пистолетом, подхожу к окошку кассира и отдаю самую большую купюру из тех, что лежат в кармане.
Не знаю, удался план лесничего, в котором мой добровольный помощник оказался в очередной раз хитер и проворен, или же нам просто фантастически повезло, но за четыре с лишним часа, которые прошли в пути, нас никто не остановил, и «хвоста» я тоже не заметила.
Смотрю на старика и тепло улыбаюсь его прозорливости и житейской мудрости. Не знаю, что бы я без него делала и как самостоятельно выбиралась из таких передряг. На одно надеюсь, что со временем смогу его отблагодарить.
— Девушка, сдачу возьмите, а то забудете, — привлекает голос мужчины, занявшего за мной очередь.
Его огромная тентованная темно-синяя фура с ярко-желтой кабиной стоит припаркованной у соседней колонки. Мы почти одновременно заехали на заправочную станцию, больше похожую на киоск и пару грибов — топливных колонок.
Но выбирать не приходится. На панели уже давненько загорелся индикатор, напоминающий, что бак практически пуст. А других, более благонадежных заправочных станций давненько не попадалось.
До большого города еще далековато, как сказал дед Исай, а вокруг поля и редколесье. Потому выбора, в принципе, нет.
— Спасибо, — киваю водителю фуры и, подхватив бумажки и монетки, лежащие в лотке, направляюсь к нашему черному авто-монстру.
— Клавка! Нормальный сегодня бензин или опять баламутила? — слышу за спиной мужчину. — Правду говори, заразина, у меня нет желания заглохнуть посреди трассы и всю ночь ждать помощь.
— Да-а-а, нормальный, нормальный, чего орешь, — более тихое женское шипение. — Зачем покупателей распугиваешь? И так мало.
— Скоро совсем не останется, коли в вашем топливе бензина не будет.
— Ой, да ладно бухтеть-то, твоё дизельное я не трогала, а девяносто пятый малость совсем разбавила. Как учили.
— Ой, баба-дура. Дождешься, открутят голову. Ты на машину-то их глянь. На таких абы-кто ездить не станет. Ежели движок накроется, тебя век пахать бесплатно заставят, чтобы ремонт окупить.
Остатки разговора слышу совсем тихо и только благодаря слуху оборотня, потому что ухожу довольно далеко.
— Всё в порядке? — Дед Исай ловит мой хмурый взгляд и стреляет глазами на окно кассирши. — Сдачу что ли дала неверно? Или нагрубила?
— Нет, — качаю головой и
— Вот же бесовские душонки. Снять бы штаны да крапивой выдрать, — бурчит лесничий, выезжая на трассу. — Нам бы хоть до города добраться.
Пожимаю плечами в ответ. Все равно говорить что-то — дело бестолковое. Теперь только можно надеяться на удачу.
Которая в этот раз обходит нас стороной.
Да, водитель фуры не зря бурчал и ругался с кассиршей, приходит понимание спустя километров тридцать. Вначале двигатель начинает троить и чихать, а спустя несколько минут машина вообще глохнет и движется лишь накатом.
— Эх, беда-бединушка, — вздыхает дед Исай, сворачивая к обочине, и съезжает на боковую улицу какой-то небольшой деревеньки. — Хорошо, что хоть в селении, а не посреди трассы.
— Да тут, похоже, и жителей-то нет. Свет только в дальней избе горит, — замечаю, оглядываясь по сторонам.
— Неудивительно, все теперь в город стремятся перебраться. Тут же ни работы, ни условий для детишек нет, ни больницы, ни магазина, — старик что-то с минуту обдумывает, а затем кивает, приходя к какому-то выводу. — Ладно, дочка. Сидеть тут смысла не вижу. Машина быстро остынет. А ночевать нам где-то всё равно потребуется. Пошли-ка лучше пройдемся и осмотримся, что здесь и как.
Замечаю, что дед Исай берет с собой ружье и наши пожитки, которые Чак закинул на заднее сидение, и шустро вылезаю из машины, чтобы помочь. Желудок некстати начинает жалобно урчать, напоминая, что давно не пополнялся. И, переглянувшись с дедом, мы одновременно друг другу улыбаемся. Опять некогда поесть.
— Погодь пока тут, — старик останавливает меня возле низкого заборчика единственного освещенного дома, приподнимая руку, и снимает с плеча рюкзак. — Я пойду, гляну. Ты пока не показывайся. Мало ли.
Киваю и обвожу внимательным взглядом всё вокруг. Странно, обычно в деревнях собак держат, чтобы те вместо звонка работали и о чужаках предупреждали. Тут же животиной не пахнет совершенно. Никакой. Дом тоже выглядит убого. Краска давно облезла, крыльцо покосилось, поленница пустая, окна грязные и давно немытые, вместо занавесок — какие-то серые замызганные тряпки, двор не чищен, только следы от больших мужицких сапог продавлены в замерзшей грязной жиже. И, самое главное, от избы теплом не тянет, а на дворе ноябрь.
М-да, у меня самой всякое желание заходить внутрь отпадает. Почему-то с трудом верится, то там можно что-то хорошее увидеть. Хотя люди есть.
— Двое мужчин, — подсказываю лесничему, уже открывшему калитку и зашедшему на чужую территорию.
Его наклон головой сообщает, что информацию получил. Выдыхаю и напрягаю слух. Что ж, я и отсюда уловлю, что происходит внутри. Хотя сейчас там даже никто не двигается.
Дед Исай возвращается минут через пять, хмуря брови и недовольно качая головой. Вполне понимаю, почему. От резкого, отвратительного запаха перегара, что осел на фуфайке, обоняние приходит в шок.