Потерянное одиночество
Шрифт:
Согласно киваю и в который раз задумываюсь, а все ли предки Крега были людьми, и не затесался ли среди них инкуб или суккуб. Ни один мужчина не смог бы за один раз дать мне столько, а дав, не свалиться в долгий восстанавливающий сон, Крег отделывался лишь жором.
– Все, Пати, я побежал, а то Бланш заподозрит что-то и расстроится, а ей нельзя расстраиваться, седьмой месяц, он того… опасный, сама знаешь.
– Угу, - я дожевывая киваю и подставляю щеку под братский поцелуй. Чмок в щеку и ободряющее сдавливающее объятие.
– Не скучай! – и, подмигнув на прощание, он скрылся за дверью.
Да… Беременная флерса… Похоже появился повод прекратить откладывать
Что ж, будем тренироваться… Значит встречу с Алексом отменять не буду и поговорю с сегодняшней сменой охраны, почищу им мозги немножко. Среди моего персонала курсировал слух, что де хозяйка немного того… нимфоманка, но с головой все же дружит, на кого попало не бросается и крайне не любит, если кто-то начинает ее обсуждать, увольняя без раздумий, каждого, кто позволит себе лишнего. А поскольку платила я людям хорошо, на соц-пакет не скупилась, да и периодически устраивала «прочистку мозгов», то проблем с персоналом, знающим об апартаментах и их гостях, я не имела.
В десять вечера появился Алекс – красавец-модель, пример настоящего американца, пшеничные волосы, серые глаза и белозубая улыбка во весь рот. Насколько красивый, настолько и глупенький, но поскольку в нем не было чванства, то глупость эта не была отталкивающей, а скорее умилительной. Он знал, что он дурачок и не переживал по этому поводу, считая, что его красота и легкий характер искупают все. Так оно и было – женщины его любили, мужчины же, обычно ненавидящие красавцев, относились к нему снисходительно и с неким пренебрежением, осознавая, что превосходят его, закрывая глаза на то, что этот дурачок имеет все, что хочет, прилагая минимум усилий.
Встретив меня у входа в зал, он презентовал мне розочку, мы постояли, взявшись за руки, флиртуя и обмениваясь комплиментами, как в красивом кино. Все, кто мог нас видеть, не сводили глаз, такая шикарная пара – жгучая брюнетка и нордический блондин. Расположившись в баре и заказав нам коктейли, он рассказал, что его взяли на эпизодическую роль в какой-то сериал и что он очень расстроился, узнав, что персонаж которого он будет играть отрицательный. Когда же он принялся рассказывать о том, как уговаривал исполнительного продюсера сделать его героя положительным, я вытирала слезы от смеха – статист просит о глобальных изменениях в сценарии. Когда же доведенный до белого каления продюсер прокричал, что Алекс уволен, тот участливо ответил ему «Что ж вы делаете? Вы ж никого лучше меня не найдете», продюсер выпал из жизни минуты на две,
В апартаменты мы не поднялись, он отнес меня, у Алекса вообще тяга к театрально-киношным эффектам. По началу мне было даже немножко дискомфортно, казалось, что вот-вот кто-то скажет «Стоп! Снято!», но потом привыкла и стала находить особое удовольствие, подыгрывая ему.
Когда Алекс, как всегда медленно раздевал меня, я с удивлением обнаружила, что моя сила улеглась, и я смогу взять от моего красавца по полной. Через час он стонал «Пати… Пати…» и в этом не было ни капли наигранности, я раскачала его так, как никогда раньше, с отстраненным азартом понимая, насколько я рискую причинить вред и себе и ему. Потом два крика слились воедино, облегченно-радостный его, и немного испуганный мой, а в следующую секунду два почти бесчувственных тела упали рядышком. Алекс тут же уснул, а я закусив губу усмиряла силу.
Утром я как обычно набрала еды, занесла и убежала к себе.
Сбросить! Сбросить хоть часть!!!
– Фиалочка! – прокричала я у порога моей двери-окна.
Она прибежала почти сразу же, я мельком успела отметить, что она выглядит намного лучше, здоровенькой и бодренькой, видно Лилия отдал ей все что было.
– Ты можешь питаться белой силой? – на всякий случай спросила я.
– Да, госпожа, – а у самой глаза такие огромные, ошарашенные.
– Ну так подойди…
Флерса приблизилась, и я, не долго думая, влила силу в поцелуе, так мне было легче контролировать дозу, ведь дать ей лишнего значит покалечить. Крылья флерсы тут же расправились и заходили, но сама она стояла как прибитая.
– Фиалочка, ты в порядке? – озабоченно спросила я.
На ее лице расплылась глупая счастливая улыбка, и она молча кивнула.
– Ну, раз так, иди к себе.
Она радостно кивнула и поскакала по коридору, подпрыгивая на одной ножке, заливисто хохоча. Я неодобрительно покачала головой «Дурдом», но в следующее мгновение поймала себя на том, что улыбаюсь точно такой же глупой счастливой улыбкой.
Так пролетела неделя, я выдергивала Крега в обеденный перерыв, а ночью встречалась с кем-то из моих постоянных мужчин. Вчера был Вик, он чуть не испортил все, вдруг потушившись, но я в последний момент успела собрать силу и не дала ей рассеяться.
– Пати…
Я молчала, сконцентрировавшись на обуздании силы, это было особенно тяжело, потому что я была раздражена и немного злилась на Вика за его выходку.
– Пати, что с тобой? У тебя не страсть была написана на лице, а боль… Что происходит?
Услышав это, мое раздражение схлынуло и я наконец «затолкала» силу в центр и направила в артерии.
– Все нормально Вик… Все нормально… Подобного не повторится.
– Правда, Пати? Я не хочу делать тебе больно.
Я обняла его
– Ты не делаешь мне больно, поверь.
Он хмыкнул, мол да, ты сама себе причиняешь боль.
– Точно не повторится?
– строго спросил он.
Я закивала.
Я напоминала сама себе надутый шарик, и хоть я стравливала силу в флерсов, у меня все равно каждый день оставался изрядный излишек. Поначалу я хотела вообще не кормить Лилию в наказание за его «нелояльную молчаливость» - это ему ничем не грозило, переполненная Фиалочка всегда бы поделилась с ним, но мне некуда было девать силу и где-то на третий день я, покормив флерсу, вызвала и Лилию.