Потерянное одиночество
Шрифт:
– Нет. Это твоя победа. Наслаждайся ею и оставь меня в покое!
Мы долго не виделись после того дня. Год или даже два, но потом был какой-то вопрос, который касался меня, пришлось участвовать в Совете. Мы оба сделали вид, что между нами ничего не было и нет, и притворялись еще долго.
За воспоминаниями пролетело два часа и солнце желтыми вечерними лучами заглянуло ко мне в комнату. В расслабленной тишине раздался телефонный звонок, домой мне звонят только Сэм и Дениз. Это была Дениз.
– Мисс Дженьювин, вас настойчиво ищет по телефону некий Роберт МакФлоренс, сын
Герберт МакФлоренс….
– Да, Дениз, все нормально. Что он хотел мне передать?
– Чтобы вы позвонили ему, - и она продиктовала номер.
Я поблагодарила и положила трубку.
Герб… Коммерсант знавший цену деньгам и знавший, что счастья на них не купить, он удивительным образом умел получать прибыль создавая, а не «обдирая». И очень гордился этим. А я гордилась им. Мы были вместе почти три десятилетия. Когда наши встречи уже стали опасны для него, он сначала согласился расстаться, но через несколько лун появился в моем ресторане сильно постаревшим, как будто лет десять прошло, и попросил чтоб я вернулась. Сказал, что всего достиг, что сын отлично ведет его дела, что не к чему больше стремиться, а тут еще и я ушла из его жизни. Я видела, что ночь со мной может его убить, и прямо сказала об этом, он лишь рассмеялся в ответ «Умереть в твоих объятиях уж точно лучше, чем превращаться в руины и помереть на больничной койке, ходя под себя и не помня своего имени». Я попросила время подумать, мне надо было «спросить равновесие», а этот обряд не терпит суеты ни внешней, ни внутренней. Ответ пришел – «да, дай то, что он просит».
Осенней ночью мы безумствовали, как в первый год нашего знакомства, а днем его нашли уснувшим навсегда. «Легкая смерть праведника», - сказал кто-то на похоронах, - «Он улыбался, зная, что попадет в рай». Может быть и так, если рай существует, то Герб был достоин туда попасть.
Когда мы расставались, думая, что уже не возобновим отношений, Герб меня попросил не отказать в помощи, если обратится его сын. Я согласилась, оговорив, что окажу «посильную» помощь. «Ты единственная женщина, придающая значение формулировкам» - было мне ответом.
И вот теперь Роберт сын Герберта чего-то хотел от меня. Я набрала его номер.
– Здравствуйте, это Пати Дженьювин.
– А… Мисс Дженьювин… - он был нервозен и рассеян, - Я наверное зря все это затеял… Извините за беспокойство.
И он собрался положить трубку.
– Молодой человек, - ледяным тоном произнесла я, - Я знаю, что ваш отец сказал обратиться ко мне лишь в крайнем случае, так что выкладывайте.
– Вряд ли я младше вас. Не надо со мной так обращаться.
«Ну не надо так не надо, положи трубку» - сказала я себе, но… Ясно, что у этого глупого мальчишки стряслось нечто совсем плохое… Я не могла закончить разговор первой.
– Вы будете рассказывать? – спросила я. «Если нет, то я считаю себя свободной от обещания».
– Мой сын попал в аварию, он в коме уже двое суток. Если он до утра не придет в себя… Шансов нет.
– Давайте адрес клиники, - обреченно сказала я, вспоминая сколько у меня заряженных амулетов-накопителей.
Через сорок минут Митх уже вез меня в больницу, я ломала голову над тем, что сын Герба помнит меня блондинкой и
На ресепшене не понадобилось применять влияние на издерганную медсестру, хватило просто спокойной властности. Я нашла палату и Роберта МакФлоренса, он был похож на отца как копия подмастерья на работу мастера. В последний момент я решила не менять цвет волос, изменив лишь лицо – очень следящая за собой женщина за пятьдесят.
– Роберт…
– Мисс Дженьювин…- его раздирали противоречивые чувства, он был готов хвататься за соломинку, но стыдился своей нелогичности и пустых надежд на чудо. Напрасно.
– Где мне найти его лечащего врача? – спросила я. Чтобы чем-то помочь, а не навредить, мне надо знать все о травме.
Роберт рассеяно оглянулся на палату
– Он как раз…
Врач уже выходил, и я перехватила его. Вот на него я обрушила силу влияния и подчинения, завела обратно к умирающему парню и потребовала подробно доложить о состоянии больного.
Врач, уставший мужчина средних лет, не сопротивлялся и быстро выложил все. Большая гематома мозга и разрыв печени – вот самые опасные травмы, они б и по отдельности могли убить парня, а вдвоем убьют гарантировано, если гематома все же позволит выйти из комы, то печень и непрерывная кровопотеря его все же добьют.
Кивком я отпустила врача. Ненавижу травмы мозга. С ними невозможно работать, все равно что пытаться вынимать занозу с помощью мачете. Ну что ж, как говорил Костя «делай, что должно и будет что будет». Воспоминание о нем настроило меня на работу, я латала его не раз, по чуть-чуть конечно, да даже и не латала, а превентивно вмешивалась…
Так… Гематома… Отек… Убрать черную тучку… что там успело отмереть, а? Плохи дела… займусь для разминки тем, что полегче – печенью. В печень аккуратно вливаем зеленого – изменение материи и белого – для толчка. Подействовало буквально сразу, орган как бы стал сшивать сам себя, уменьшая разрыв, на чуть-чуть конечно. Но это сработало. Теперь надо только периодически давать порцию зелено-белого.
Голова…Что ж тут можно сделать? Только забирать черное да кормить зелено-белым в надежде, что организм найдет правильное применение силе. Так прошел час или более – тучку убрать, микроскопическую порцию зелено-белого в голову, порцию поувесистей в печень. Мне не нравилось что не получалось отследить не превращается ли все, что я даю в черную тучку. Время шло, я чувствовала как садилось солнце, когда оно сядет совсем, работать станет намного тяжелее.
Ура! Тучка явно меньше чем то, что я влила. Вера в успех придала мне сил, но все равно, уже сказывалась усталость. Тонкая работа требовала сосредоточения, пусть и не такого полного, как при восстановлении вены Лилии, но все же.
С появлением первых звезд я решила сделать перерыв… Очень вовремя.
Я откинулась на неудобном стуле, потирая амулет-накопитель и тем самым забирая из него энергию, как вдруг дверь в палату открылась и зашла вамп… Мы несколько секунд удивленно смотрели друг на друга.
Вампирша, не старая, из «отказавшихся» - пищевой центр маленький, зато рацио и сердечный очень развиты.
– Больше к нему не приходи, - четко произнесла я и «полыхнула» - сняв щит с белого сердечного vis-центра.