Потерянное поколение
Шрифт:
12
«Лучик мой. Самый светлый и теплый лучик». Вряд ли, этот вчерашний парнишка, понял всю глубину смысла выражения, невольно слетевшего с губ девушки. Может, это и к лучшему, ему всего шестнадцать лет.
С переездом на новое место жительства, Тамара, наконец обрела покой. Где-то там, в ненавистном городе остался страх, осталось постоянное тревожное возбуждение, не проходящее ни днем, ни ночью, осталось ощущение какой-то своей ущербности, все осталось там. Казалось больше ничего не надо, она и мама. И, этот небольшой, но
Для девушки уже было довольно, что так радушно и просто приняли ее новые одноклассницы, как уважительно, с симпатией отнеслись одноклассники. И больше, ничего не хотелось. Юной, совсем юной девушке, ничего не хотелось! Что ж, постарались, особенно папаша.
И, когда этот тупой, самодовольный «бандерлог», таково первое впечатление о Саньке, вздумал осчастливить Тамару своим вниманием, у девушки невольно включился, если так можно сказать, рефлекс отторжения на фальшивость, и парень получил свое. Что ж, заслужил, нечего из себя…
Однако, видя, как «бандерлог», на глазах превращается в смущенного, не знающего что делать мальчишку, с женской интуицией поняв истинную причину такого поведения, обрадовалась; она нравится, по настоящему нравится. Что- то светлое и теплое коснулось души девушки. Знал бы парень, как благодарна ему, да, именно благодарна за это неуклюжее, но искреннее внимание к ней. Она может нравиться! Она может нравиться как девушка, как женщина мужчине! Непроизвольно, на уровне законов природы, как утренний цветок, тянется к первым лучам солнца несущим свет и тепло, так и она, к нему, который не ведая того, подарил ей что-то, от чего хорошо-хорошо!
Опять же, беда, «бандерлог» стал шарахаться от нее, как от прокаженной. «Дура припадочная! Могла бы по мягче!»– Но не кидаться же самой на шею! И ждала, и сомневалась.
Теперь, заполучив свое, Тамара, подобно скупцу, который укрывшись где-то в подвале, лелеет свои сундуки с богатством, уединившись в своей комнатке, тайком лелеяла свое счастье. «Томка у нас тихушница,– как-то в хорошем смысле этого слова, сказала Светка,– хрен че выдавишь.» Что верно то верно, Тамара всегда будет скрытной. Тихушницей.
Олег копошился у открытого гаража.
– На рыбалку пойдем,– опередил Санькин вопрос,– в ночь.
– А че мне не сказали?
– А че тебе… Тебе Томку пасти.
– Слышь ты, урод!
– Ладно- ладно. Пойдешь?
– Пойду!– Не подумав, брякнул. «Черт! А вдруг обидится?»
Терзаясь потащился к дому Тамары: «Хоть бы матери дома не было».
– Том,– подойдя к калитке, и осмелев громче,– То-ма-а!
Девушка вышла на крыльцо, «Фу, повезло, не мать».
Тамара подошла к калитке. Санька впервые увидел Тамару в домашнем халатике. Почему-то дыхание сперло. «К черту рыбалку!»
– Том,– после протяжной паузы,– тут, пацаны на рыбалку собираются… С ночевкой.
– Пойду.– Просто и обыденно.
– Ты-ы?!– Такого оборота не ожидал, никак ожидал!– Пойдешь?!.. А мать?
– Мама?– Тамара сделала вид, что призадумалась,– мама не пойдет. Ей с утра на работу.
– Э,–
– Все?– Девушка равнодушно посмотрела на Саньку,– иди, некогда мне, в доме прибираюсь…
И подалась, не пошла, а именно подалась, своей горделивой, легкой походкой, на этот раз, даже несколько подчеркнуто горделивой, провожаемая обалделым взглядом парня. «Ни фига себе!»
Не было случая, чтобы кто из девчат ходил с ними на рыбалку, даже никому в голову не приходило. Издавна, неизвестно с каких пор, существовала традиция: На рассвете, поднявшись вверх по течению, метров за пятьдесят от места где рыбачили, мальчишки раздеваясь догола, с диким ревом, кто кого переорет, прыгали с трехметрового обрыва в воду, и устраивали такой гвалт! Чем громче, тем лучше! Считалось, коль рыба идет вверх по течению, они ее испугают, и куда ей? У реки два берега, только назад, как раз на их удочки. Лови, не хочу! С годами уверенности в эффективности действа, конечно поубавилось, но традиция, да и все равно, хоть и призрачная, но надежда, остались. А с девчатами как?
Терзаемый сомнениями, вернулся к Олегу.
– Отпросился?– Ехидная такая, улыбка – Отпустили мальчика?
Санька стоически перенес оскорбление, союзник нужен.
– Томка со мной пойдет, ты как?
Олег неопределенно пожал плечами.
– Че?– С преувеличением передразнил движение друга.
– А че?
– Томка, говорю, с нами пойдет! А он,– Санька снова передразнивая, задрал плечи,– стоит, пожимается.
– Пусть идет, тебе че надо-то?
– Ты не против?
– Да мне по барабану! Достал уже!
– А пацанам, им тоже по барабану?
– Знаешь че, Лев, ты мужик, или кто? Если им не по барабану, то тебе, должно быть по барабану на то, че им не по барабану!
– Ни фига ты.,-переварив сказанное, удивился Санька,-Спиноза!
– А то!
Хорошо, когда есть друг.
К приятному удивлению парня, Тамару встретили не то, чтобы радостно, но и без агрессии. Пусть идет, коль охота.
– Будешь буянить,– сделавшись очень строгим, Леший кивнул на Саньку,– огребется.
– Почему он?
– Тебя бить не интересно, а его,– Леший смачно чмокнул,– самое то!
– Ладно, не буду,– нехотя, словно ей запретили заниматься тем, что по душе, согласилась Тамара,– жалко, человек все-таки.
На рыбалку ходили на речку Бачат, протекающую в километрах трех от села. Считалось, что в ней рыбы больше, чем в Ине, на берегах которой находилось сразу несколько поселений, тесно соседствующих одно с другим, кончается одно, сразу, из улицы в улицу, начинается другое.
С вечера на большой улов не надеялись, хоть бы на уху наловить. Поэтому, как попало побросав мешки, первым делом торопливо закинули удочки, только потом стали готовить дрова на костер, вытаскивать посуду, в общем готовиться, изредка подбегая к воде с проверкой, клюет не клюет. Тамару, как представительницу слабого пола, деликатно, на сколько это возможно у них, отстранили.