Потерянные девушки Рима
Шрифт:
Как раз когда Маркус задумался над этой стороной дела, женский крик раскатился по лестничной клетке. Судя по всему, он доносился как раз с последнего этажа.
Его выучка не допускала сомнений: в подобных случаях он должен был без малейших колебаний уходить. Оказавшись в безопасном месте, мог оповестить силы правопорядка. Самое важное – анонимность, ее он должен был сохранять любой ценой.
Я не существую, напомнил он себе.
Он подождал, чтобы понять, слышал ли кто-нибудь в доме этот крик. Но ни на одной из площадок никто не появился. Маркус не мог оставаться на месте:
Убедившись, что сыщик покинул дом, Маркус бросился наверх, надеясь, что успеет вовремя.
Добежав до площадки, пинком распахнул дверь. Очутился в тесной прихожей. Единственная комната располагалась в конце коридора. Маркус ринулся в этом направлении. У порога помедлил. Услышал звук ударов. Осторожно пробрался внутрь и увидел, что это хлопает на ветру створка открытого окна.
Никакой женщины.
Но там была еще одна дверь, закрытая. Маркус неслышно подкрался к ней. Положил ладонь на ручку и открыл рывком, уверенный, что сейчас перед ним предстанет ужасное зрелище. Но там оказался крохотный туалет. Пустой.
Где женщина, крики которой он слышал?
Врачи предупреждали его о звуковых галлюцинациях. Побочный эффект амнезии. Такое уже случалось. Однажды ему почудилось, будто телефон звонит, не умолкая, в его мансарде на улице Деи Серпенти. Но там вообще не было телефона. В другой раз он слышал, как Девок зовет его по имени. Он не знал, в самом ли деле это голос Девока, не помнил, какой у него голос. Однако связал этот звук с лицом Девока, значит есть надежда, что воспоминания вернутся. Врачи заверяли, что нет, что амнезия, связанная с поражением мозга, всегда необратима, это не то что психологическая травма. Все же существовала возможность вспомнить что-то потаенное, доставшееся от предков.
Он глубоко вздохнул, стараясь изгнать из памяти женский крик. Он должен понять, что произошло в этой комнате.
Маркус подошел к открытому окну, глянул вниз: место, где Раньери припарковал зеленый «субару», опустело. Раз сыщик уехал на машине, значит вернется нескоро: время есть.
На асфальте осталось масляное пятно. Маркус прибавил эту деталь к потекам грязи, которые заметил раньше на корпусе автомобиля, и сделал вывод, что сыщик этим утром ездил по пересеченной местности, где испачкал и повредил «субару».
Маркус закрыл окно и принялся исследовать офис.
Раньери задержался здесь не более чем на десять минут. Зачем он приходил?
Существовал способ выяснить это: Маркус вспомнил один из уроков Клементе. Криминологи и профайлеры называют это «загадкой пустой комнаты». Исходим из того, что каждое событие, даже самое незначительное, оставляет следы, которые с каждой минутой теряют четкость.
Поэтому, даже если комната кажется пустой, это не так. Она содержит уйму информации. Но у Маркуса мало времени, чтобы обнаружить ее и с ее помощью восстановить произошедшее.
Первое приближение – зрительное. Он огляделся. Книжная полка, полупустая, журналы по баллистике и своды законов. Судя по покрывающей их пыли, книги здесь просто для декорации. Вытертый диван, пара кресел перед письменным столом
Он отметил странное сочетание телевизора с плазменным экраном и старого видеомагнитофона: настоящий анахронизм. Он полагал, что такие уже вышли из употребления. Но еще больше поразило его то, что в комнате не было видеокассет.
Маркус запомнил эту деталь и продолжил осмотр. На стенах – дипломы, свидетельствовавшие о том, что сыщик прошел ряд стажировок по различным методам расследования. Просроченная лицензия. Висит криво. Маркус отвел ее в сторону и обнаружил маленький сейф. Дверца всего лишь притворена. Маркус открыл ее. Сейф был пуст.
Он припомнил кожаную сумку, с которой Раньери вышел из офиса. Он вполне мог что-то забрать с собой. Деньги? Задумал бежать? От чего или от кого?
Теперь Маркус задумался о том, в каком состоянии обнаружил это место. Когда он вошел, окно было открыто. Зачем сыщик оставил окно нараспашку?
Чтобы проветрить комнату, сказал себе Маркус. И тут же приступил к изучению запахов. Принюхавшись, уловил слабый, но специфический душок: здесь что-то жгли. Скорее всего, что-то бумажное, подумал он. И направился к корзине для бумаг.
Там лежал единственный листок, покореженный, обгоревший.
Раньери не только забрал что-то из офиса: перед тем как уйти, он от чего-то избавился. Маркус вытащил из корзинки то, что оставалось от листка бумаги. Осторожно положил на стол. Снова зашел в туалет, посмотрел на этикетку жидкого мыла и захватил флакон с собой. Окунул туда палец, как мог разгладил бумагу и намазал мылом самую темную часть, где, по всей видимости, было что-то написано. Потом взял спичку из коробки, лежавшей на столе, – ею, вероятно, воспользовался и Раньери немного раньше – и быстрым движением снова поджег бумагу. Перед этим, однако, помедлил, сосредоточился. В его распоряжении только одна попытка, потом листок рассыплется навсегда.
Несмотря на мигрени, слуховые галлюцинации и чувство смятения, амнезия подарила ему по крайней мере одно преимущество: незаурядную способность к запоминанию. Маркус был убежден, что он так быстро все усваивает потому, что место в голове освободилось. Еще он обнаружил, что обладает совершенной фотографической памятью.
Надеюсь, это сработает, сказал он себе.
Чиркнул спичкой и провел ею с изнанки листка слева направо, как принято читать.
Чернила начали реагировать с глицерином, содержавшимся в мыле. Он горел медленнее, чем бумага, создавая некий контраст. На мгновение появились знаки, написанные от руки. Глаза Маркуса бегали по листку, фиксируя возникающие буквы и цифры. Эффект длился несколько секунд и завершился столбиком серого дыма. Маркус получил ответ. На листке был записан адрес: улица Делле Комете, 19. Но перед тем как все исчезло, он разглядел также и три точки, образующие символ треугольника.
Если не считать адреса, записка была точно такой, какую получил Раффаэле Альтьери.
14:00
– Не думаю, что это хорошая мысль.
Де Микелис, которому она позвонила, высказался с достаточной прямотой. Сандра почти пожалела, что втянула его. Движение в Риме застопорилось из-за дождя, такси, которое она взяла на вокзале, продвигалось вперед рывками.
Инспектор не отказывался ей помочь, но не понимал, зачем было являться в Рим лично.