Потерянные и забытые воспоминания
Шрифт:
– Здорово.
– Да, Сэмми у нас очень умный. Любит, конечно, повредничать, но прекрасно все понимает.
Даниэль ничего не говорит и просто кивает с легкой улыбкой.
– Кстати, тут возле входа сидели какие-то женщины, – задумчиво говорит Даниэль, приложив палец к губе. – Забыл, как их звали, но похоже, что они живут здесь.
– Я понял тебя, – кивает Питер. – Это мои соседки сверху. Марта и Хилари.
– Я не совсем уверен, но мне показалось, что они обсуждали тебя. Не в лучшем свете. И меня удивило, что эти женщины
– Ах, эти старые клуши снова сидят на скамейке, как сладкая парочка, и обсуждают, кто что делает, – тихонько хихикает Питер. – Хотя что еще остается делать бабулям, у которых нет ни мужей, ни детей.
– А ты что не ладишь с ними?
– Да, у меня с ними не очень хорошие отношения, и они постоянно обсуждают меня в ужасном свете. Но больше всего я конфликтую именно с Мартой. Она должна была быть в очках с толстыми линзами.
– Да, припоминаю. А что вы не поделили?
– Ничего. Просто меня уже задолбали ее чертовы кошки, которые жрут всякую дрянь, постоянно травятся и орут как во время брачного периода.
– Они даже хотят, чтобы ты съехал отсюда.
– О, да! Эти бабули спят и видят тот великий день. Спорю, что Марта закатит пир в честь моего переезда, если он когда-нибудь состоится.
– А еще им очень не нравится этот песик.
– Только потому, что Сэмми громко лает, а ее кошки прячутся по углам, когда Хелен приводит сюда этого бандита.
Сэмми громко лает после того, как слышит упоминание о кошках.
– И ты хочешь, чтобы она отдала их кому-то? – спрашивает Даниэль.
– Нет, пусть они живут у нее, раз кошаки заменяют ей мужей и детей, – отвечает Питер. – Я бы и слова не сказал про этих кошек, если бы она следила за ними. Но моя соседка позволяет им бродить по подъезду или вообще выпускает на улицу и разрешает есть то, что они находят в мусорных пакетах или на помойке. А потом они травятся всем этим, начинают блевать и гадят во всем подъезде. И по утрам они часто не дают мне спать и будят черт знает во сколько своими громкими мяуканьями.
– О, сочувствую… – с грустью во взгляде произносит Даниэль.
– Я ничего не имею против кошек и отношусь к ним хорошо. Но меня раздражают конкретно эти кошки. Которые задолбали не только меня, но и весь дом. Но увы, на эту женщину ничто не действует.
– Ясно… – Даниэль снова осматривается вокруг себя, пока на пару секунд в воздухе воцаряется тишина. – Эй, я вроде бы слышал, что эти женщины говорили о какой-то группе… В которой ты играешь…
– Да, у нас есть группа, – с легкой улыбкой отвечает Питер.
– У нас?
– Конечно. Ты тоже являешься ее частью.
– Я являюсь частью группы?
– Да, я играю на ударных, ты – на бас-гитаре, Терренс – на ритм-гитаре, а Эдвард – на соло-гитаре. И мы все поем.
–
– Наши друзья. У них обоих черные волосы. Один – самый высокий из нас, а второй – пониже, но повыше тебя и меня.
– Да-да, кажется, я помню… Правда путаю их между собой. Они очень уж сильно похожи.
– Они – родные братья. С разницей в два года. Терренс, который повыше, старший, а Эдвард, который пониже, – младший.
– Надо же… – Даниэль снова окидывает взглядом всю гостиную и указывает пальцем на какие-то вещи, лежащие где-то в углу. – О, а что там лежит?
– Это оборудование для записи песен, – задумчиво отвечает Питер, почесав затылок. – Ну там… Э-э-э… Микрофоны, поп-фильтры, гитара, кахон, еще кое-что…
– И зачем тебе это?
– Хочу оборудовать у себя дома студию. Правда пока что оборудование лежит без дела, хотя у меня на компьютере есть все нужные программы. У меня есть опыт в работе над музыкой благодаря работе в студии и шансу поэкспериментировать с настройками.
– Здорово! А что мешает тебе сделать это?
– Соседки, конечно же! – Питер тихонько усмехается. – Они и так до смерти ненавидят меня, а если я начну громко петь и играть на инструментах, то эти люди точно подожгут мою квартиру вместе со мной. Марта уж точно устроит против меня всемирный заговор и пойдет на мою квартиру с горящим факелом в руке.
– Ты думаешь, она сможет? – тихо хихикает Даниэль.
– Поверь мне, Перкинс, я знаю эту женщину много лет и всегда был уверен, что у нее не все дома. Может, были бы у нее муж и хотя бы один ребенок, то все было бы иначе. Но увы, она – одинокая старушка, скрашивающая одиночество кошками.
– Ну по крайней мере, та женщина, с которой ты говорил, относится к тебе нормально.
– Это так. Кларисса – единственная из соседей, с кем у меня нормальные отношения. Я всегда могу прийти к ней и что-то попросить. Эта женщина тоже живет одна, но правда муж очень давно бросил ее, а дети уже выросли и живут своей жизнью.
– Понятно…
В воздухе воцаряется пауза, которая нарушается лишь негромким лаем Сэмми, что бегает вокруг Питера, не скрывающий своей тихой ухмылки.
– Эй, в чем дело, пушистик? – спрашивает Питер, с легкой улыбкой почесывая Сэмми за ухом. – Чего ты такой веселый? А, приятель?
А пока Сэмми наслаждается этим почесыванием, энергично виляя хвостом, Даниэль недолго о чем-то думает, еще раз окинув взглядом всю комнату.
– Слушай… – задумчиво говорит Даниэль. – о… Опять забыл, как тебя… П… П… Педро…
– Питер, – с легкой улыбкой поправляет Питер.
– Да, Питер… Прости…
– Ничего, все нормально.
– Слушай, Питер, а если мы все-таки знакомы, то ты не мог бы рассказать что-нибудь о себе? Или остальных?
– А что конкретно ты хочешь услышать?