Потерянные слова
Шрифт:
– Конечно нет. Наша задача – прийти к согласованию. Мы обращаемся к литературным источникам, чтобы понять, как слово используется, потом придумываем ему определение, которое будет общим для всех значений. Это называется научным подходом.
– Что означает то слово?
– Согласование? Оно означает, что все согласны.
– Вы всех спрашиваете?
– Нет, умница моя, но вряд ли найдется книга, с которой бы мы не сверились.
– А книги кто пишет?
– Разные люди. Ну, хватит вопросов! Ешь кашу, не то в школу опоздаешь.
Прозвенел звонок на обед, и я увидела Лиззи. Она смущенно
– Не показывай им свои слезы, – сказала она, взяв меня за руку.
– Я не плакала.
– Ты плакала, и я знаю почему. Я видела, как они тебя дразнили.
Я пожала плечами и почувствовала, как слезы снова наворачиваются на глаза, поэтому я стала смотреть себе под ноги.
– Почему они тебя дразнили?
Я подняла обожженные пальцы. Лиззи стиснула их и поцеловала, а потом так звучно чмокнула меня в ладошку, что я не смогла удержаться от смеха.
– У половины из них отцы с такими же пальцами, – сказала она.
Я удивленно посмотрела на нее.
– Святая правда! У тех, кто работает на литейном заводе, ожоги, словно клеймо, трубят на весь Иерихон [5] об их ремесле. А их малявки – негодяи, если дразнят тебя.
– Но я от них отличаюсь.
– Мы все друг от друга отличаемся, – ответила Лиззи, но она не поняла, о чем я хотела сказать.
5
Промышленный район в Оксфорде.
– Я как слово alphabetary [6] , – пояснила я.
– Никогда такого не слышала.
– Это одно из слов моих дней рождений. Папа говорит, что оно устарело и никто его больше не использует.
– Ты и в классе так разговариваешь? – засмеялась Лиззи.
Я снова пожала плечами.
– У них другие семьи, Эссимей. Они не привыкли говорить о словах, книгах и истории, как ты и твой отец. Некоторые люди чувствуют себя лучше, когда унижают других. Вот вырастешь, и все изменится. Обещаю!
6
Несопоставимый (устар. англ.).
Мы шли молча, и чем ближе подходили к Скрипторию, тем легче мне становилось.
Перекусив бутербродами на кухне вместе с Лиззи и миссис Баллард, я прошла через сад в Скрипторий. Работники доктора Мюррея, занятые либо обедом, либо словами, один за другим подняли головы, чтобы посмотреть, кто пришел. Я тихонько села рядом с папой. Он освободил немного места, и я достала из ранца тетрадь, чтобы выполнить домашнее задание по письму. Когда я закончила, я соскользнула со стула под сортировочный стол.
Листочки не падали, и я разглядывала туфли работников. Каждая пара идеально подходила своему владельцу, и каждая из них имела свои особенности. Туфли мистера Уоррела из тонкой дубленой кожи стояли неподвижно и косолапо, в то время как разношенные туфли мистера Митчелла, напротив, были развернуты носками наружу и без устали притопывали каблуками. Из них выглядывали носки разного цвета. Проворные туфли мистера Мейлинга всегда появлялись в тех местах, где я их совсем не ожидала увидеть. Обувь мистера Балка спряталась под стулом, а туфли мистера Свитмена выстукивали ритм мелодии, которую, как мне казалось, он напевал про себя. Когда я выглядывала
Все вздрогнули, когда в дверь Скриптория три раза постучали. Папина нога сразу же нырнула в туфлю.
Из своего укрытия я видела, как папа открыл дверь невысокому мужчине с большими светлыми усами и почти лысой головой.
– Крейн, – представился он, когда папа впустил его внутрь. – Меня ожидают.
Его одежда была ему велика. Наверное, он, как и Лиззи, еще надеялся до нее дорасти. Это был новый помощник доктора Мюррея.
Некоторые работники приходили только на несколько месяцев, но иногда они оставались навсегда, как мистер Свитмен. Он приехал в прошлом году, и из всех мужчин, сидевших за столом, был единственным, кто не носил бороду. Так что я могла видеть его улыбку, а улыбался он часто. Когда папа представлял мистера Крейна остальным мужчинам, он ни разу не улыбнулся.
– А эту маленькую озорницу зовут Эсме, – сказал папа, помогая мне подняться.
Я протянула руку, но мистер Крейн ее не пожал.
– Что она там делала? – спросил он.
– Наверное то, что все дети обычно делают под столом, – ответил мистер Свитмен, и мы улыбнулись друг другу.
Папа наклонился ко мне:
– Эсме, передай доктору Мюррею, что прибыл новый помощник.
Я побежала через сад на кухню, и миссис Баллард провела меня в столовую.
Доктор Мюррей сидел во главе большого стола, а миссис Мюррей – напротив него. Между ними хватило бы места всем одиннадцати детям, но, как сказала Лиззи, трое из них уже вылетели из гнезда. Остальные сидели по обе стороны стола: самые старшие – ближе к доктору Мюррею, самые младшие – на высоких стульях рядом с их матерью. Я молча ждала, пока они прочтут благодарственную молитву. Тогда Элси и Росфрит помахали мне, и я сделала то же самое в ответ. Папино поручение уже казалось мне не таким важным.
– Новый помощник? – спросил доктор Мюррей, когда увидел, как я топчусь у порога.
Я кивнула, и доктор поднялся. Остальные принялись за еду.
В Скриптории папа что-то объяснял мистеру Крейну. Тот обернулся, когда услышал, что мы вошли.
– Доктор Мюррей, сэр, для меня большая честь присоединиться к вашей команде, – мистер Крейн протянул руку и слегка поклонился.
Доктор Мюррей покашлял – хотя это было больше похоже на мычание – и пожал ему руку.
– Эта работа не всем подходит, – произнес он. – Она требует определенного усердия. Вы усердный, мистер Крейн?
– Разумеется, сэр.
Доктор Мюррей кивнул и вернулся в дом, чтобы закончить обед.
Папа продолжил показывать Скрипторий. Всякий раз, когда он объяснял мистеру Крейну, как разбирать листочки, тот кивал и говорил: «Ничего сложного».
– Листочки присылают добровольцы со всего мира, – сказала я, когда папа показывал ему ячейки.
Мистер Крейн хмуро взглянул на меня, но ничего не ответил, и я отступила от него подальше.
Мистер Свитмен положил мне руку на плечо и сказал: