Потерянные

Нури Альбина

— Мне и вправду надо тебе кое-что рассказать, — промямлила Кира, — только это в двух словах не объяснишь. И кто-нибудь обязательно войдет.

— Хорошо, тогда завтра! Скажем мужикам, что нам надо… — Геля на секунду задумалась, — купить мне костюм.

Назавтра, отговорившись от Саши Гелькиным воображаемым костюмом, Кира сидела в маленьком кафе и ждала подругу. Та прибежала на пять минут позже, с размаху плюхнулась на стул напротив Киры и сразу ринулась с места в карьер:

— Что у тебя случилось?

— Привет!

—

Да привет, привет, — как обычно, отмахнулась от формальностей Геля.

— Я нам заказала кофе и пирожные. «Картошку». Будешь?

— Буду, куда денусь? Не уходи от темы! Всю ночь не спала, голову ломала!

Кира вздохнула и уныло посмотрела на подругу:

— Я и сама-то… Геля, по-моему, я чокнулась. Мне постоянно кажется то, чего на самом деле нет!

— У тебя что… галлюцинации? — похолодела Гелька.

— Да вроде нет! Не знаю, как объяснить… Мои знания о мире отличаются... Черт, как сказать, чтоб ты поняла!

— Погоди, не нервничай. Рассказывай по порядку. Когда это началось?

Кира сцепила руки в замок и стала монотонно пересказывать Гельке все, что с ней случилось в последнее время. Начала с туфель, закончила котами. Им давно принесли пирожные, но обе этого не заметили. «Капучино» остывал в нарядных белых чашках с золотистым узором.

— Вот как-то так. Что скажешь? Что я все выдумываю?

Геля подняла на Киру глаза, помолчала немного и произнесла с расстановкой:

— Нет, Кир. Такое не выдумаешь. Я бы очень хотела ошибаться, но…

Она, видимо, боялась поделиться своими предположениями. Схватила ложку, повертела ее в руках, снова швырнула на стол, перевела дух и выпалила:

— Ты не думала, что у тебя что-то с мозгом?

Кира внезапно вспомнила, что Гелька — медик.

— Считаешь, у меня опухоль? — слабым голосом проговорила она.

Этого-то Кира и опасалась. Упорно гнала от себя страшную мысль, но та прочно обосновалась на задворках ее сознания и время от времени давала о себе знать.

— Вообще-то симптомы не слишком похожи, — быстро проговорила Геля, стараясь успокоить подругу, — у тебя ведь голова не болит? Не кружится?

— Вроде нет.

— Запахов посторонних не ощущаешь?

— Не ощущаю.

— Вот видишь! Но я, конечно, не специалист. Тебе обязательно нужно к врачу! Кто знает, может, эти твои…странности — вполне обычное дело при каком-то заболевании! Может, это типичное расстройство?

— Геля, мне страшно, — жалобно пропищала Кира, чувствуя, что готова расплакаться.

— Мне тоже! Но пока бояться рано, согласись? Ничего же не известно! — Гелька нарочно заговорила напористо и резковато, стараясь быть убедительной, заставить Киру собраться. Что толку рыдать друг другу в жилетку? — Тебе надо срочно провериться у хорошего невролога. Сделать томографию, сдать анализы. Сейчас приду домой, позвоню и все разузнаю. В нашей клинике проводятся такие обследования.

Кира откинулась на

спинку стула и грустно посмотрела в окно. Обычные люди шли привычными дорогами по обыденным делам. А ее, возможно, грызла изнутри смертельная болезнь. И никто был не в силах помочь ее горю. Кроме, возможно, Бога, в которого Кира не верила.

— Никому только ничего не говори, — севшим голосом проговорила она.

— Обижаешь.

Подруги еще долго сидели рядом. Разговаривали, пили остывший кофе с пирожными, почти не чувствуя вкуса. Кире стало чуть легче от того, что она поделилась с Гелькой своим секретом.

На обследование она попала уже через пару дней. Гелька по своим каналам устроила подруге консультацию у профессора Бориса Аркадьевича Левашова. «Он самое настоящее светило!» — уверяла Гелька, подробно объясняя, куда и во сколько надо подойти.

Боялась Кира страшно. Само собой, не осмотра, а результатов. С трудом взяла себя в руки и кое-как рассказала доктору о том, что с ней происходит. Кира пыталась излагать коротко и внятно, профессор задумчиво кивал. Было неясно, то ли все это ему знакомо, то ли он собирался после окончания рассказа порекомендовать Кире психиатра.

Осмотр длился почти час. Потом Борис Аркадьевич направил Киру на анализы и компьютерную томографию, и велел прийти повторно через две недели. Раньше не получалось: профессор сегодня вечером улетал в Москву. Про психиатра Борис Аркадьевич не сказал ни слова.

«Две недели я как-нибудь переживу», — подумала Кира. По крайней мере, скоро все выяснится. Хорошо, что завтра на работу. Там всегда полно дел, не будет времени бояться и думать о плохом. Она прямо из больничного коридора позвонила Гельке и поехала домой.

В «Косметик-сити» Киру и всех остальных ждал сюрприз. Марик не вышел на работу после праздников. Позвонил Генералу прямо из Болгарии и сказал, что просит предоставить ему еще одну неделю «по семейным обстоятельствам». Какие такие обстоятельства могли быть у холостого Марика, отец которого давно умер, а мать и почти все родственники счастливо жили в Израиле, оставалось неясным. Его многочисленные обязанности временно поручили исполнять Кире. Это хорошо, порадовалась про себя она. Некогда будет рисовать себе страшные картинки и трястись от ужаса.

Дни и в самом деле летели незаметно. Переговоры, рекламные тексты, сообщения на сайт, интервью, пресс-релизы — Кира приходила первая, уходила последняя. Телефоны звонили, факсы скрипели, бумаги горами громоздились на столе. Невыпитый кофе остывал и сменялся невыпитым чаем, о нормальном обеде и речи не шло.

Приходя домой, Кира на скорую руку готовила ужин из полуфабрикатов, принимала душ, без сил падала в кровать и моментально засыпала. Бетономешалка, которая раньше непрерывно прокручивала в голове всевозможные варианты развития событий, не успевала включиться.