Потерянные

Невер Анна

— А ты откуда, Трихон? — спросила Тиса. — Нет, я, конечно, помню что ты из Рудны. Но кто твои родители?

Шкалуш посмотрел на Тису так, словно старался разгадать, чем продиктовано ее любопытство.

— Я плохо помню своих родителей, — произнес он. — Они давно умерли.

— О, извини.

— Это больше факты, чем воспоминания, — Трихон покачал головой. — Отец был храмным лекарем. Когда миссия предложила ему отправиться в одну угасающую деревеньку, он, не задумываясь, согласился. И тем самым подписал приговор себе и матери.

Парень подложил

в огонь ветку хвороста, выпавшую из костра.

— Больше половины жителей деревни уже были заражены. Болезнь забрала родителей, но пожалела ребенка.

— Тебя.

— Да, — согласился невесело шкалуш. — Меня забрали к себе брат отца и его жена.

— Тетя с дядей, значит, — улыбнулась Тиса, радуясь, что тяжелая тема позади. — Ты много знаешь для своего возраста. Наверно они люди с широким кругозором.

Трихон усмехнулся:

— Не знаю как кругозор, но ремень у Прокла был широкий. Он был из тех, кто считал, что строгое воспитание — залог образования. Порка племянника являлась для него ежедневной обязанностью.

Тиса негодующе хмыкнула.

— О, только не жалейте меня, Тиса Лазаровна, — усмехнулся новобранец. — Я ведь тоже не подарочек. Бежал из дома в малолетнем возрасте, стащив у дядьки припрятанные деньги. Три года бродяжничества преподнесли мне уроки лучше всех учителей.

— А потом? Ты вернулся домой?

— Нет, — он снова созерцал костер. — Меня приютили добрые люди. Дали мне кров, еду и тепло, которых у меня не было.

Шкалуш плотно сжал губы и надолго замолчал. Похоже, она все же умудрилась его расстроить.

Тиса тронула серебряные часы на руке, вдруг почувствовав желание поделиться в ответ:

— Эти часы мне достались от мамы, — сказала девушка.

Трихон повернул лицо к ней, ожидая продолжения.

— К маме они перешли от прабабушки Ефросинии. Она была вэйной.

— Понятно теперь, почему вы их носите при всей вашей неприязни к колдовскому роду, — произнес Трихон. — Память.

— Да, — слабая улыбка на мгновение осветила лицо девушки и также быстро исчезла. — Мама мечтала отдать меня в школу-пансионат в Оранске. Наместный колдун насоветовал. Я думаю, если бы не Гарт, возможно, она бы так и не решилась. Но эти вэйны любят совать нос в чужие дела, — с раздражением в голосе сказала Тиса.

Девушка отвела взгляд от огня на качающиеся под ветром камыши, что окаймляли противоположный берег реки.

— Я не хотела ехать, — помолчав, продолжила Тиса. — Капризничала, обижалась на мать. Я просто страшно боялась остаться в чужом городе одна. Но мама настояла. Помню, как мы уселись в почтовую карету. Она хотела меня обнять, но я откинула от себя ее руку и отсела к окну. Дулась. Глупая. Я тогда не знала, что истекали последние минуты с нею рядом.

Девушка опустила ресницы, чувствуя знакомую боль в душе.

— На перевале через Теплые что-то случилось с колесом. Карета стала заваливаться. Она вытолкнула меня в последний момент, а сама не успела…

Тиса погладила трещину на крышке циферблата.

— Часы остановились

там.

Боль в душе перелилась через край. И неожиданно потекли слезы. Тиса постаралась их сдержать. Но Трихон накрыл горячей ладонью руку девушки. И от чужого сочувствия Войнова совсем разревелась, а может быть, это сказывалась пресловутая настойка. Слезы, которые девушка копила в себе долгие годы, наконец, нашли выход.

— Ну-ну, — старался успокоить ее Трихон. Видя, что девушка не на шутку расстроилась, подвинулся и слегка приобнял за плечи. Тиса уткнулась в грудь паренька, чувствуя как от горячих слез намокает под щеками его рубаха.

Сквозь всхлипы Тиса прошептала:

— Я не успела сказать ей, что люблю ее, не смотря на все глупые обиды.

— Она знает это. Знает — прошептал девушке на ухо Трихон и поцеловал ее в лоб. — Не плачьте.

Тиса обомлела. Это было как послание с небес — поцелуй в лоб. Мама всегда целовала ее так. Шкалуш даже не догадывался, что он сделал.

Тиса подняла удивленное заплаканное лицо. Трихон улыбнулся:

— Так уже лучше, — сказал он, стирая мизинцем со щеки девушки последнюю каплю.

Полные сочувствия серые глаза оказались так близко, что у Тисы закружилась голова. Она опустила взгляд на губы юноши. Тонкие, без намека на женственность. Единый!

На удивление — помощь свыше пришла незамедлительно. Подул ветер и сорвал платье с перекладины. Это вернуло Тису на землю. Девушка вскрикнула. И Трихон поспешил поймать платье.

Только сейчас она заметила, что небом завладел пунцовый закат.

— Высохло, — с сожалением сказал шкалуш, поднося ей платье.

Удивительно, но обувь тоже просохла.

— Пора домой, — сказала Тиса.

С платьем под мышкой девушка отправилась за мельницу переодеваться, оставив шкалуша у костра. Пылающая в закате Вежа и здесь клубилась водоворотами. Пребывая в смятении чувств, Войнова застегивала пуговицы воротника. Пальцы слушались плохо. Боже, минуту назад она была так близка к тому, чтобы бесстыдно поцеловать юнца. Это просто несусветная глупость с ее стороны! Марика будет с ним счастлива, неожиданно подумала Тиса. И эти мысли чуть не заставили ее снова расплакаться.

Русалка не права, назвав ее счастливой. По крайней мере, не сейчас. Еще месяц назад в ее душе царила пусть не гармония, но убежденность в здравости своих мыслей и действий. А сейчас… Взглянув, на танцующую реку, она почувствовала решимость сделать то, в чем до сего сомневалась. Если ее слова сделают Илу хоть немного счастливее в ее безрадостном существовании. Тиса подошла к кромке реки и, опустив пальцы в воду, позвала:

— Ила!

Ждать пришлось не долго. На этот раз Тиса не испугалась. Из воды показалась голова русалки, и течение заиграло ее длинными волосами. Окрашенные закатом они уже не казались такими белыми как раньше. Закат слепил и не давал разглядеть лицо Илы. И если бы Тиса не знала, кто перед ней, то русалка вполне могла бы показаться обычной девушкой, купающейся в реке.