Потерянные

Невер Анна

Девушка вздрогнула.

— Не беспокойся, я выкручусь, — шкалуш выпустил ее из объятий. — Встретимся вечером на чердаке, — шепнул он Тисе на ухо как раз в тот момент, когда в дверях возникли рослые фигуры Витера и Кубача.

Трихон вытянулся перед старшими по званию.

— А, Тиса Лазаровна, — Витер скривил губы, буравя взглядом парочку в гостиной. — Мое почтение. Попрощайтесь со своим любимчиком.

— Витер, давай по делу, — подстегнул сослуживца Кубач, шевельнув длинными усами. — Простите нас, Тиса Лазаровна.

Витер

был в бешенстве. И если бы не Кубач, наорал бы на Трихона в присутствии капитанской дочери. В конце концов, он вытолкал шкалуша в шею из гостиной.

— Полегче, — сказал Кубач.

— Как скажешь, — огрызнулся Витер. — Я этого дикаря и пальцем не трону. Только недолго ему в части оставаться.

— Это пусть капитан решит, — пробасил Кубач.

Войнова выскочила вслед за мужчинами в холл. Понукаемый Витером шкалуш обернулся и ободряюще ей улыбнулся. Девушка последовала вслед за мужчинами до капитанского кабинета. Словно нарочно Кубач позаботился плотно прикрыть дверь, и разговора Тиса не слышала. Она мерила библиотеку шагами, бесцельно вытаскивая книги из ряда и снова ставя их на место. Обостренный слух ловил шум дождя и крики дворни за окном. Наконец, дверь приоткрылась, и Тиса шмыгнула за стеллаж.

— Но он самовольно пропадал сутки вне части! — рев Витера.

— Якшин, ну-к выйди! Мы должны кое-что обсудить, — бас Кубача.

— Нет, пусть остается! Пусть ответит, где шлялся!

Хлопок двери снова поглотил все звуки.

Какое-то время, Тиса слушала тишину, поглядывая в узкий просвет меж книжными полками. Со стороны лестницы застучали торопливые шаги, и в следующий миг в библиотеку вбежал посыльный, низкорослый юркий паренек в мокром плаще-дождевике. И отчаянно забарабанил в дверь капитанского кабинета:

— Срочное донесение! — голос паренька дрогнул на высокой ноте.

Дверь отворил Кубач. И Тиса увидела недовольное лицо Витера. Старшина с досадой и нетерпением уставился на прибывшего. За его спиной Трихон рассматривал носки своих сапог.

— Что у тебя? — услышала Тиса раздраженный голос отца из глубины кабинета.

Посыльный с трудом перевел дыхание, прежде чем сказать:

— Станичник пятой сторожи, Порфилий Пяточкин, — представился солдатик тонким голосом, тяжело дыша. Глаза его лихорадочно блестели. — Беглые, господин капитан! Их нашли!

Кубач и Витер подались вперед.

— Где?! Когда?

— Все четверо мертвые, — продолжил посыльный, и словно сам испугался своих слов, прошептал. — Недалече от пятой сторожи.

— Как так мертвые? — крякунул Кубач, тряхнув усами.

— Это наши их уложили?! — на лице Витера отразилось острое сожаление от того, что он пропустил горячую схватку.

— Не, — мотнул головой гонец. — Наши тута не при чем. Когда наши пришли, те уже лежали сожженные. Тама вам самим бы взглянуть, ваши благородия.

Кубач-таки снова захлопнул дверь, и Войнова в недоумении присела на подоконник. Четверо

беглых погибли. В голове не укладывалось. Четверо… на фоне алых языков пламени… падающие один за другим на землю в свете пылающего леса. Ее видение, — Тиса коснулась пальцами висков. Беглые каторжники? Значит, они сгорели в том пожаре. По коже прошлись мурашки. Еще немного и ее стошнит. Тиса поспешила стряхнуть с себя воспоминания, сжимая с силой голову руками.

Она вздрогнула, когда дверь снова распахнулась, и Пяточкин трусцой покинул кабинет.

— Вы слышали, что делать, — услышала она голос отца. Скрипнуло кресло, это означало, что капитан поднялся. — Через полчаса будьте готовы выехать на место. Пяточкин покажет дорогу. Что касается Якшина, разгвор исчерпан.

— Но капитан, — хотел было возразить Витер.

— Исчерпан, я сказал. Вы плохо слышите, старшина? — отец поднял бровь с выражением брезгливого недовольства, которое было так знакомо Тисе.

— Виноват, — процедил старшина.

Одарив Кубача и шкалуша тяжелым взглядом, Витер вышагнул из кабинета и пронесся к выходу с поджатой челюстью. Вслед за ним из кабинета вышли Кубач и Трихон. Прикрыли за собой дверь.

— Так Якшин, ты в моем подразделении, — прохрипел Кубач. — Почитай, тебе повезло. Сейчас мне не до тебя. Но это не значит, что тебе и дальше будут сходить с рук подобные выходки. Понял?

— Так точно, Кубач Саботеевич! — отчеканил Трихон.

— На первый раз за самоволку предупреждение. Узнаю, что снова улизнул — вылетишь отсюда, как пробка из бочки с бражкой, — прогремел грозно Кубач. — Да и вот что, — Кубач потрогал кончик длинного уса. — О том, что слышал о беглых дахмарцах — придержи язык покамест.

— Понял, — кивнул шкалуш.

— Вот и договорились. Вечером изобразишь моим хлопцам пару своих рудненских вывертов. Видал я на Горке твои уменья. А теперь марш в казарму!

— Слушаюсь! — Трихон покинул библиотеку, бросив напоследок взгляд на стеллаж, где пряталась Тиса.

Кубач Саботеевич задержался. Тиса видела, как какое-то время он чесал макушку, с выражением озабоченности на лице.

— Поглядеть надо бы своими зенками, а потом уж на веру брать. А то насочинять горазды… — пробурчал он в усы, прежде чем удалился.

Тиса в раздумьях отправилась в лечебный корпус. Она и сама не горела желанием распространяться о погибших беглых, даже лекарю. Там не все было ясно, а вопросы Агапа могли снова включить в голове калейдоскоп из обрывков видения.

Агап заварил снадобье из ряски, подробно проговаривая рецепт. Войнова слушала в пол уха, кивая головой с умным видом. Мысли то и дело возвращали девушку к услышанному разговору в библиотеке и делали ее рассеянной. Следующие три часа, оставив Бореньку под присмотром Глафиры, лекарь и его помощница посвятили тому, чтобы обойти семьи с детьми и напоить лечебным отваром малышей.