Потерянный Город
Шрифт:
Ребята мирно посапывали, а я думала о том, почему именно кампания беспризорников, брошенных детей, собранных в одну стайку пацаном постарше, оказалась намного человечнее и добрее, чем большинство людей, встречающихся мне в последнее время. Им пришлось делить со мной добытый за день ужин, но они все равно ни слова не сказали.
Даган тоже мог тогда не заговаривать со мной, а пройти мимо.
Представлять, что было бы со мной сейчас на улице, я не хотела. Надеюсь, Алекс нашел убежище на ночь, чтоб не замерзнуть, как беспризорник. Пустая планета беспризорников,
В металлической бочке еще догорали остатки дров, слегка потрескивая и разбрасывая причудливые тени на обшарпанные стены. Глядя на них мне на секунду показалось, что я дома. А-2 мне просто приснилась. Как страшный сон. Самый страшный сон планеты.
Все мирно спали, а я сидела и гадала, как там Алекс и удалось ли ему спастись. Я была безумно благодарна Дагану, что он дал мне приют хотя бы на одну ночь, при этом, не расспрашивая, что и почему, кто и откуда. Если ты беспризорник или потеряшка, прошлое уже маловажно. Важно лишь будущее. И то не всегда.
Я подтянула колени к груди и обхватила их руками, пытаясь прогнать нависшее тучей ощущение одиночества. Даже среди толпы можно быть одному.
– Чего грустишь?
– послышался тихий вопрос с дальнего угла, где в куче лежали матрацы и тюки, на которых спали ребята.
– Не спится?
Даган вышел и сел около металлической бочки. Говорил он тихо, чтобы никого из ребят не разбудить. Затухающее пламя рисовало темно-оранжевым цветом на его лице.
– Ага, не могу уснуть, - сказала я своим коленям.
– Одиноко?
Я подняла голову в надежде разглядеть, шутит он или нет. Судя по холодному блеску в глазах, не шутил.
– Немного, а тебе?
Даган смотрел на меня какое-то время, в его глазах плясали отголоски искр огня, потом сказал:
– Бывает. Но редко, ребята не дают соскучиться.
– Это точно. Сложно быть их главарем?
Я подсела ближе к металлической бочке. Теперь мы сидели по разные стороны затухающего огня, словно подростки, собравшиеся в летнем лагере пугать друг друга страшными историями.
– Выматывает. Приходится заменять и папу, и маму, и старшего брата, а мне самому-то немного лет.
Было странно, что Даган решил поговорить со мной по душам, но я боялась спугнуть нависшее легкое доверие к моей персоне.
– Сколько тебе лет?
– Одиннадцать. А тебе?
– У девушек такое спрашивать неприлично, - от моей шутки его взгляд подобрел.
– Как скажешь, сам знаю, что старше меня. Чему я могу научить их в одиннадцать лет?
– Ну, - я принялась загибать пальцы на руке, - ты даешь им крышу над головой, какое-то пропитание, чувство нужности и надежности. Я думаю, без тебя они бы протянули не больше недели. Сам прекрасно должен понимать необходимость чувствовать себя нужным, особенно в их возрасте. У них нет родителей, но у них есть ты.
– В этом и заключается самая главная проблема. Я все для них. Я не знаю, что стало с их родителями или близкими, откуда они, и даже реальны ли имена, что они мне назвали при знакомстве. Если со мной что-то случится, им придется очень и очень
– Не стоит хоронить себя раньше времени. Да, обстановка в Городе непростая, хоть я всего и не знаю, в отличие от тебя, - мне очень хотелось приободрить его, но по его взгляду я поняла, что лучшее, что я могу сделать - выслушать его.
Иногда человеку просто нужно выговориться. Неважно кому. Даже лучше первому встречному, рассказал и забыл, что когда-то этот человек проходил по твоей жизни. Может, поэтому и Даган решил поделиться со мной своими внутренними переживаниями? Я для них не больше, чем случайно проходящая по их жизни. Сегодня есть, завтра нет.
– Они и сами не хотят сильно вдаваться в подробности жизни до встречи со мной, полагаю, там плохого было больше чем хорошего, -продолжил Даган.
– Они как озлобленные щенки, боятся слова лишнего сказать, только Пиф иногда плачет по ночам, я слышу.
– Как давно вы вместе?
– Пиф вот около месяца, поэтому ему тяжелее всего, остальные вроде притерлись уже друг к другу. Кого-то находил в полуобморочном от голода состоянии, кто-то сам меня находил. Со временем сформировалось это.
Он обвел взглядом мирно спящих ребятишек и печально вздохнул.
– Они все еще дети.
– Ты тоже еще ребенок, - заметила я.
– Да, я знаю, но я с детства жил в сиротском приюте с двумя сотнями таких же, как я. Ненужных. Мои родители отказались от меня при рождении, я даже имен их не знаю и не горю желанием узнать. Поэтому с приходом А-2 я не так уж и много потерял.
Внутри в области сердца защемило острое как бритва чувство: один сирота взял под крыло других осиротевших детей, потерявших свой дом, жизнь. Он для них -пример для подражания, наставник и воспитатель.
– Им сложнее свыкнуться с мыслями, что семьи больше нет, что я их семья. Мне-то, по сути, терять было нечего.
– Ты решил вернуть им детство?
– Ты можешь вернуть инвалиду потерянную ногу? Нет? Вот и я не могу. Я не рвался в опекуны, так само сложилось, а бросить их уже не могу. Был бы один, давно бы сбежал из Города. А так? Куда я с ними пойду?
– А почему ты не можешь взять их с собой?
Я прекрасно понимала, почему. Я сама пришла извне. Я знаю, что значит выкапывать мерзлые коренья или экономить последнюю пачку крекеров, что посчастливилось найти в чьей-нибудь квартире. К тому же, зима устанавливает дополнительные ограничения. Насколько я успела заметить - теплой одежды у ребят почти нет, их счастье, что нашлось такое теплое место.
Город - не исполнитель желаний.
Город - проклятое протухшее место.
– Потому что вместе мы не выживем за стенами Города. Ты же не местная, да? Я прав, потеряшка? Давай, признайся мне.
Я слегка помотала головой.
– Да, я не местная, я тут три или четыре дня. Извини, сбилась со счета.
Даган странно покосился на меня, словно в первый раз увидел.
– Как оно? За стенами?
– Одиноко и страшно. Голая пустая земля на многие мили вперед. Иногда кажется, что я физически чувствую, как тишина давит на меня.