Потерянный осколок
Шрифт:
– Я тоже не имею своих сил! – я обиделась на снисходительный тон. Как будто я не в курсе, что фениксы не банши.
– Спой, скорбящая. Просто пой от души, как делаешь это всегда.
– Ну ладно.
Я, конечно, не сильно верила, что что-то получится, но раз меня так просят. Да еще и от их преклонения как-то не по себе. За последствия не отвечаю. У меня в своем теле слуха ноль, как и голоса, а в чужом и подавно оглушу всех и заставлю истекать кровью из ушей.
Я глубоко вдохнула, закрыв глаза, и стала тянуться к блуждающему духу. Весь мир утратил краски, все звуки стихли, я погрузилась в вязкое небытие.
– Где ты, нерожденная? Приди на мой зов. Я помогу
И ничего. Темнота и тишина. Я снова воззвала к нерожденной. Никаких изменений. Может им просто спеть что-нибудь? Колыбельная не подойдет, раскусят на первом же куплете. А может Ванькины потуги во время транса воспроизвести? У него же хорошо получалось странными подпеваниями магичить. Глядишь, и у меня получится. Вовремя вспомнилось, что тело то Ванькино, и магия его недоделанная теперь мне мозг выворачивает. Зомби оттяпай мне пятку! Не дай Всечувствующие, я Сапфировую рощу своими песнопениями спалю или уложу деревья штабелями! Так, от нечего делать. Меня ж тогда ни один синюшный вождь не спасет!
– Эй, нерожденная! Покойся с миром, пока это возможно, и не иди на мой зов. В нынешнем состоянии я твою душу благо если к Всенижнему спроважу, а то с меня сейчас станется и уничтожить ненароком. Спи вечным сном, а я пошла дриадам сдаваться.
После такого ни одна уважающая себя душа не пойдет на зов нерадивой банши, даже не рожденная. Придется признать: я ни на что не гожусь сейчас. Сплошные проблемы и ни капли пользы.
И тут меня охватила эйфория. Яркий свет заполнил все вокруг, а мысли покинули голову, ставшую удивительно легкой. Светлый сгусток осветил тьму и возродил звуки. Разгоняя липкое беззвучие, душа полетела на мой зов.
– Вот ты где. Не бойся, нерожденная. Слушай мой голос.
Я больше не была собой. Меня затопило чувство легкости и вседозволенности. Я была свободна и могущественна. О Всевышние, как же давно я не чувствовала полную свободу. Транс!
– Спи вечным сном дух леса, он твоя награда.
Для глаз Всевышних поднебесья ты редкая отрада.
Не рвись неистово в наш мир, связующие нити захватив.
Спокойствие придет к тебе, озлобленность и боль убив.
По жизни былой твоя душа роняет горьки слезы,
Смотря в глубины всех миров, теряет свои грезы.
Кричит, неистово рыдает, о помощи прося,
И мечется, взрывая крепки грани глухого небытья.
Смирись с судьбой подаренной непостоянством мира.
И лоно тысячи миров свои объятия открыло.
Твой путь окончен, но вечный сон быть прерван может.
Войди под чуждое небесье, что радости твои умножит.
Теперь ступай, твой новый лик отмечен жизнью,
И образ созданный не пахнет горькою полынью.
Рожденье ждет потерянную в смерти душу.
Свет мира нового навек страдания заглушит.
***
Широварт ла Эк
Песня! Меня разбудила песня, сгоняя остатки бессмысленных сновидений. Поднявшись, я на негнущихся ногах поспешил на зов чарующих звуков. О Всевышние! Что за тепло растекается по всему телу, разрушая малейшие зачатки мысли. Это что-то непередаваемое. Легкость в душе, свобода. Нет, это сильнее всего. Надежда! Надежда на новую жизнь!
Идя на переливчатые звуки, я, наконец, увидел эту надежду. Белокурый воин, поющий голосом моей ученицы, стоял спиной ко мне и очаровывал все вокруг. Здесь были все. И Салван с Алкаем, и Ласкан с Таром. Даже птицы расселись по веткам и не смели нарушить идиллию.
***
Ласкан зи Верт Нало
Это было странно! Дриады не только оставили Дану в живых, узнав, кто выкорчевал дерево, но даже не озлобились на нас за вмешательство в естество живых. Вместо этого нас пригласили в святая святых и вкусно накормили. Воистину не постижимы возможности этой женщины. Но шоком для нас всех стало не это.
Рассветная розовая дымка, пробивающаяся сквозь сапфировые листья и отливающая фиолетовым по достижению поверхности веток, мягко обтекала высокий силуэт. Волосы окрасились сиреневыми отблесками лучей, что нежно скользили по отрешенному лицу воина и путались в пепельных прядях. Он стоял спиной к нам, и никто кроме дриад не мог видеть его лицо, обращенное к восходящему солнцу. Это было бы просто прекрасным видением, если бы не глубокий, обволакивающий душу голос, что мелодично лился откуда-то изнутри мужчины, формируясь бархатными губами воина в слова непрерывных строчек песни. Голос не был мужским, но не был и звонким женским. Не верилось, что это поет Дана. Скорее женщина низко шепчет в пустом хрустальном зале, а рождаемые звуки многократно отзываются громким эхом от каждой грани прозрачных кристаллов.
Последний, легкий, как шепот ветерка, звук сорвался с губ воина, и наступила тишина. Шокированная собственным выступлением банши осела на площадку перед любезно предоставленным нам для ночлега домом. Слов не было, как и мыслей. Двигаться не хотелось. Волшебство могло рассеяться в любую секунду от слабого шороха, и я не спешил создавать его, как и остальные. Умиротворение наших душ рассеяла сама Дана.
– Я хочу в свое тело!
Она пыталась скрыть волнение, но визгливо оборванное последнее слово выдало ее накатывающую истерику. Широ тут же бросился к ней, попутно костеря почем зря дриад, что удивило меня. Причем тут духи леса? Я, конечно, не знаю подоплеки утренних событий, но поспешность нашего отбытия наводила на разнообразные мысли. Одна хуже другой.
Две юные дриады вывели нас из леса еще до полудня, и мы двинулись вдоль пограничья к Хрустальному лесу. Не было праздных разговоров и веселых перебранок, сопровождающих нас на протяжении всего пути ранее. Каждый думал о своем. Я не могу читать мысли, но то, что возродила песня банши в наших душах, затронуло, без сомнения, всех. Хрупкая, еле ощутимая, прячущаяся глубоко внутри при первом же осторожном касании к ней, НАДЕЖДА. Нет! До сформировавшейся надежды этому чувству далеко. Скорее ее отскочивший осколок. Затерявшийся во времени он терпеливо ждал, чтобы быть найденным и положить начало долгожданным изменениям. Осколок, принесший абсолютный покой и разъяренную бурю моей душе. Осколок надежды. Потерянный осколок!