Потерянный родственник
Шрифт:
– Час от часу не легче! – плачущим голосом сказал Перфилов. – Вы все сговорились, что ли? И что это за наваждение такое? Ну, я не знаю, ну скажи этому своему костолому, что я твой брат, что ли!.. У тебя брата не может быть, что ли? Приехал погостить из Орехова-Зуева…
Ленка вздохнула и с платьем в руках присела на край кровати.
– Знаешь что, – сказала она ласково. – Ты еще можешь у меня побыть, пока я от Наташки не приду. А потом сходи куда-нибудь погуляй, если тебе и правда некуда пойти. В кино, например. Или в ресторан. У тебя же есть
– Сходи погуляй! – саркастически повторил Перфилов. – На улице, между прочим, не месяц май! Эх!.. – Он безнадежно махнул рукой и угрюмо затих.
Ленка некоторое время непонятно смотрела на него, а потом ушла одеваться. Перфилов сидел на постели, не шевелясь, погруженный в свои невеселые думы. Он даже не поднял головы, когда через полчаса уже принаряженная и надушенная Ленка заглянула в комнату и сказала весело:
– Я уже ухожу, лапуля! Если захочешь кушать, поищи что-нибудь в холодильнике. Только, пожалуйста, не пей шампанское, ладно? Это я на вечер приготовила. И пожалуйста, не настраивай себя так трагически. Все образуется!
Целовать она его на прощание не стала и с видимым облегчением упорхнула. Оставшись в одиночестве, Перфилов длинно и грязно выругался, потом плюнул в сердцах на пол и лениво слез с постели. Почесывая голый живот, он прямиком отправился на кухню и открыл холодильник.
– Сволочи! – сказал он вслух, неизвестно кого имея при этом в виду.
Потом он достал из холодильника приготовленную на вечер бутылку шампанского, мстительно сорвал пробку, обрызгав пеной стол и подоконник, и стал пить прямо из горлышка. Шампанское струилось у него по подбородку, стекало на живот, но Перфилов не обращал на это внимания. Когда он уговорил бутылку целиком, на душе стало чуть полегче.
Тогда Перфилов, словно доказывая кому-то, принялся хозяйничать в чужой квартире. Он на полную катушку запустил душ, включил телевизор и принялся слоняться из угла в угол, беспрерывно куря и стряхивая пепел куда попало. Это свинство приносило ему странное удовлетворение и давало ощущение свободы. Правда, он понимал, что выглядит смехотворно и весь его пыл пройдет, как только закончится действие шампанского. Но Перфилов уже придумал, что ему делать.
Он наскоро принял душ, наделав в ванной луж на полу и пятен на стенах, вытерся полотенцем хозяйки, которое демонстративно швырнул посреди комнаты, и, с отвращением натянув на себя грязную, пропотевшую одежду, принялся звонить Марии Строевой.
Поскольку благотворное действие шампанского уже начинало заканчиваться, а расслабленное душем тело, словно свинцом, наливалось болезненной усталостью, Перфилов невольно впадал в нервозность и вел себя не так, как ему на самом деле хотелось. Со своей знаменитой теткой он разговаривал с излишним надрывом и чересчур грубо, что было ничем не оправдано – она была его единственной надеждой. Он это отлично понимал, но остановиться не мог.
– Ты звонила своему мужу? – с ходу поинтересовался Перфилов, когда Мария взяла наконец трубку. –
– Потому что ты мне рта открыть не даешь, – сухо ответила Мария. – Гуров сказал, что ты ведешь себя глупо. Лучший для тебя выход – побыстрее явиться к нему и все рассказать. Вот что он просил меня тебе передать.
– Ага, только и ждет, когда я сам приползу в его мышеловку! – злорадно сказал Перфилов. – Ты мне одно скажи – собирается он ловить настоящих убийц или нет? – почти истерически выкрикнул он. – А все остальное, что он говорит, – это просто ля-ля, поняла?
– Во-первых, успокойся, – ответила Мария. – С тобой, насколько я понимаю, ничего пока не случилось. Подумай лучше о той, которой повезло гораздо меньше, чем тебе!
– Ага, значит, я еще виноват, что меня не отправили на тот свет! – обрадовался Перфилов. – Ты укоряешь меня тем, что я остался жив. Прекрасно! Можешь не расстраиваться. Скоро увидишь меня в морге! Для вас это будет праздник, я понимаю!
– Ты несешь чушь, – спокойно заметила Мария. – Нельзя так распускаться. Ты же все-таки мужчина, хотя так сразу этого и не скажешь. А что касается настоящих убийц, то без тебя их поймать будет слишком сложно. Ты должен встретиться с Гуровым. Где ты сейчас находишься?
– Так я тебе и сказал где! – зло ответил Перфилов. – И не подумаю.
– И кому от этого будет хуже? – возразила Мария. – Сколько можно прятаться? Тебя же все равно найдут.
– Да, конечно, меня вам найти проще, чем настоящих бандитов! – упрямо заявил Перфилов.
– Заладил! – с досадой сказала Мария. – Как их будут искать, когда ты – главный свидетель? Ну, боишься выходить из своей норы – так хотя бы позвони Гурову. Записывай его номер телефона!..
– Не стану я ему звонить! – упрямо буркнул Перфилов, однако номер все-таки записал.
После этого разговор выдохся. Перфилов вдруг потерял ко всему интерес и быстро распрощался. Он положил телефонную трубку и оглянулся по сторонам. Вид чужой ухоженной квартирки привел его почему-то в бешенство. Ему вдруг захотелось устроить тут погром, захотелось, чтобы этой безмозглой Ленке стало так же больно, как и ему, и лишь перспектива возможных осложнений удержала его от решительного поступка.
Но покорно ждать неизвестно чего в тишине и одиночестве было выше его сил. Перфилов закурил, взял со стола связку запасных ключей, которые оставила ему Ленка, и вышел из дома.
Отсутствовал он совсем недолго – на первом этаже был магазин, и Перфилов нашел там все, что было необходимо. Вид и приятная тяжесть бутылок немного подняли настроение. Вернувшись в квартиру, Перфилов, не откладывая, принял хорошую дозу и, окончательно приободрившись, неожиданно для себя позвонил Гурову. Что он ему скажет, Перфилов не знал, но ему ужасно хотелось услышать голос опера – Перфилов был убежден, что по голосу сумеет понять, что у Гурова на уме.
Гуров узнал его сразу и, кажется, совсем не удивился.