Потерянный родственник
Шрифт:
– Зря вы так, Геннадий Валентинович! – с легким упреком сказал он. – Сбежали, прячетесь… Не по-взрослому как-то получается! Назвался груздем – полезай в кузов! Слыхали такую пословицу?
– Мы с вами что – пословицами будем перебрасываться? – с вызовом ответил Перфилов. – Если у вас ко мне есть дело, так и давайте о деле! Мария сказала, чтобы я позвонил. Я позвонил. Что дальше?
– Ну откуда я знаю, что дальше, Геннадий Валентинович! – удивился Гуров. – Вы настолько непредсказуемы, что я даже теряюсь. Вообще-то я рассчитывал, что мы сумеем найти общий язык. Это ведь в ваших интересах. Неужели и
– А мне, представьте, не смешно! – отрезал Перфилов. – Меня ищут убийцы, а теперь еще и родная милиция только и ждет, как бы запихать меня в кутузку. Мне совсем не смешно, господин опер!
Водка начинала забирать Перфилова, и язык у него уже слегка заплетался. Гуров это заметил, но виду не подал.
– Геннадий Валентинович, – проникновенно сказал он. – Уверяю вас, это заблуждение. Никто не собирается сажать вас в кутузку. Следствие нуждается в ваших показаниях. Очень нуждается. Но ни у кого даже мысли не возникает, что вы причастны к убийству.
– Я вам не верю, – заявил Перфилов.
– Это ваше право, – согласился Гуров. – А все-таки на досуге подумайте. Вечно так продолжаться не может. Рано или поздно вас найдут. И хорошо, если мы найдем первыми. Понимаете, о чем я? Кстати, должен вам сообщить – по постановлению городской прокуратуры на вашей квартире сейчас производится обыск. Дело в том, что вы оказались полностью правы – кто-то сильно вами интересуется. Настолько сильно, что перевернул ваше жилище буквально вверх дном. Кстати, может быть, подскажете, что эти люди у вас могли искать? Сразу скажу, что это не ограбление, потому что ни деньги, ни ценные вещи, похоже, не тронуты…
Несмотря на опьянение, Перфилов был ошеломлен.
– Я не знаю, чего им от меня нужно! Я сто раз это уже говорил! – выкрикнул Перфилов и вдруг, сообразив, прошептал в ужасе: – Так, значит, они и правда ждали меня дома?.. А я ведь мог их не заметить! Какой кошмар!
– Это еще не кошмар, Геннадий Валентинович, – назидательно заметил Гуров. – Кошмар произошел на квартире вашей знакомой. И мы с вами должны сделать все, чтобы этот кошмар не повторился.
– И вы… И вы правда роетесь сейчас у меня дома? – подозрительно спросил Перфилов. – А по какому праву?.. Хотя что я говорю! – горько засмеялся он. – Сейчас у вас все права… А я – человек вне закона, изгой, можно сказать…
– Вы заговариваетесь, Геннадий Валентинович! – строго оборвал его Гуров. – Я понимаю, что вы человек творческий, но у нас с вами разговор деловой, и давайте вести его по-деловому, без эмоций! Скажите, когда мне вас ждать? Как разумный человек вы должны понимать, что иного выхода у вас нет. Итак, когда?
– Я подумаю! – буркнул Перфилов и положил трубку.
Он был порядком смущен и сбит с толку. Теперь еще на него свалился и обыск на квартире. Мысль о том, что в его доме хозяйничают посторонние люди в мундирах, покоробила его и напугала. В этот момент он действительно почувствовал себя изгоем, щепкой, которую несет безжалостный грязный поток.
– Какому дьяволу… – пробормотал он, протягивая руку к бутылке и глядя остановившимися глазами в пустое окно. – Какому дьяволу я перешел дорогу, хотел бы я знать…
Он наклонил горлышко, и водка с плеском полилась в стакан. И одновременно с этим звуком из прихожей донесся
Перфилов не сразу обратил на него внимание и с некоторым запозданием повернул непослушную голову. За спиной у него стояли два незнакомых человека. Просто стояли и смотрели на него злыми глазами.
Глава 6
Оказалось, что ответить на вопросы Гурова в принципе очень даже можно. Фотограф Сергей, которого пригласил Фрейман, был не слишком разговорчив, но увиливать от ответов не стал. Он совершенно точно сообщил Гурову, что в день получения гонорара Перфилов намеревался навестить свою любовницу, с которой в последнее время встречался особенно часто – а именно Гловацкую. О каких-то иных планах разговоров не было. Сергей также сообщил, что ни испуганным, ни озабоченным Перфилов в тот день не выглядел – наоборот, настроение у него было приподнятое и даже игривое. Он собирался «оттянуться на всю катушку», по его собственному выражению.
В общем, эта информация мало что могла прояснить – Гловацкой уже не было в живых. Но фотограф Сергей назвал Гурову еще несколько человек, которые могли считаться близкими приятелями Перфилова, и это уже было кое-что. Правда, в основном это были фамилии и прозвища, а также какие-то почти безликие Ленки, Татьяны и Анжелы, о которых Сергей имел только приблизительное представление, но все-таки он сообщил Гурову два телефонных номера, которыми тот и решил в самое ближайшее время заняться.
Он вернулся в главк и уже собирался позвонить некоему Видюнину, рекламному агенту, работавшему на одной из местных телевизионных студий. По словам Сергея, Перфилов частенько проводил время в обществе этого человека. Однако здесь Гурова ждал неприятный сюрприз – сотовый телефон Видюнина не отвечал, а на студии ему ответили, что Видюнин находится в больнице, потому что вроде бы сломал ногу. В какой больнице обосновался Видюнин, никто Гурову ответить не мог. Приходилось все начинать сначала.
Но тут вернулся Крячко. Он уже побывал в офисе, где работала Гловацкая, и кое-что выяснил.
– Там, конечно, все в шоке, – сообщил он. – Гловацкую ценили как работника и как женщину. По-моему, половина мужчин в фирме были в нее слегка влюблены. По секрету мне сказали, что у нее когда-то был роман с шефом, Ивановым Виктором Леонидовичем. Это такой представительный человек лет пятидесяти, довольно моложавый, из таких, что нравятся женщинам. Он, разумеется, ничего такого не подтверждает, говорит, что женатый человек и вообще на работе занимается только работой. Но чувствуется, что смерть Гловацкой для него нечто большее, чем потеря ценного работника.
– А как он физически? – поинтересовался Гуров. – Мог он убить женщину голыми руками, как ты думаешь?
– Ну, вообще-то, мужик крепкий, – ответил Крячко. – Но, честно говоря, представить его в роли убийцы трудно. Чрезвычайно уравновешенный и рассудительный мужчина. К тому же его роман с Гловацкой, если верить слухам, закончился уже два года назад. После этого между ними сохранялись ровные дружеские отношения. Никаких разборок и истерик, все по-европейски.
– Однако не исключено, что в душе этого человека дремал вулкан ревности, – заметил Гуров. – Вдруг он вот так и выплеснулся в один прекрасный момент?