Потерянный Ван Гог
Шрифт:
Он смотрит на витражное окно со звездами на синем фоне и фотографирует на мобильный телефон, и ты притворяешься, что делаешь то же самое, но на самом деле фотографируешь его.
Когда он спускается по узкой, наклонной лестнице, ты скользишь за ним и тебе приходит в голову, как легко было бы столкнуть его вниз. Но ты здесь только для того, чтобы наблюдать. Затем ты выходишь за ним на улицу и останавливаешься, когда он, как и ожидалось, заходит в здание по соседству. На сей раз ты не идешь за ним: можно будет узнать подробности позже.
15
Я
– Аукционы полностью виртуальные, – сказала наша провожатая и собиралась добавить что-то еще, но посмотрела на что-то за нашими спинами и промолчала.
Там стояла женщина в черном платье без рукавов.
– Аника Ван Страатен, – представилась она. – Рада вас приветствовать.
Она протянула руку для крепкого рукопожатия. Большой серебряный браслет сверкал у нее на бицепсе, и десяток маленьких висел на запястье. Она бросила взгляд на нашу провожатую.
– На этом все, – сказала она, и девушка шарахнулась в сторону так, что чуть не упала.
В противоположность блондинкам из виденных мной ранее аукционных домов, Ван Страатен была смуглой. Темные глаза, темные брови, зачесанные назад темные волосы – в целом довольно эффектная и даже красивая. На вид ей было немного за сорок, хотя взгляд повидавших мир (и даже уставших от него) глаз заметно ее старил.
– Да, мы почти все делаем в виртуальном режиме, – подтвердила она. Говорила она чуть отрывисто, но акцент я не смог определить. – Вот это, в принципе, зал для торгов, но мы больше не проводим очных аукционов, так что теперь он у нас просто для вида.
– Арт-бизнес, шоу-бизнес – везде одно и то же, – заметил Смит.
– Никак не могу согласиться. – Ван Страатен пронзила его взглядом. – Искусство – очень серьезный бизнес, и я не могу представить, что в отделе хищений произведений искусства Интерпола приравнивают его к каким-то шоу.
Смит проигнорировал ее комментарий и спросил, как долго она здесь работает.
– Меньше года, – ответила она и повела нас к себе в кабинет. – Это временно. Меня наняли, чтобы помочь аукционному дому перейти на следующий уровень.
– Ван Страатен, – произнес Смит. – Это немецкая фамилия?
– Нет. Голландская. А что?
– Так просто, – сказал он так, словно у него была дюжина причин.
Кабинет Ван Страатен был весь белым – стены, стол из люцита и все остальное. На столе имелись только ноутбук, сотовый телефон и большая стеклянная пепельница. За ним – крутящееся кресло, в которое она уселась, указав нам на два одинаковых стула, не крутящихся. Смит рассказал ей о нападении, из-за которого Аликс пропустила назначенную встречу, и о причине нашего появления. Аукционистка слушала, сложив
– Понятно. Я была удивлена, когда мисс Верде не появилась, и раздражена, что она потратила мое время впустую. Теперь я понимаю. Это очень печально, – произнесла она, хотя лицо ее не выражало ни тени огорчения и вообще оставалось непроницаемым.
Смит спросил, записывала ли она время встречи в календарь. Ван Страатен ответила, что не пользуется этой опцией.
– Я записываю время встречи на бумажках. – Она указала на блок стикеров на столе. – Потом избавляюсь от них. Так проще.
И не оставляет следов, подумал я. Но если ей не нравится бумажный календарь, почему она не пользуется виртуальным?
– Кто-нибудь еще знал, что мисс Верде собирается к вам прийти? – спросил Смит.
– Никто, кроме Дженнифер, которая устроила эту встречу. Моя ассистентка была в отпуске, поэтому я сама разговаривала с мисс Верде. Но беседа была очень короткой. Она сказала, что хочет показать мне какую-то картину. Вы знаете, что это за картина?
– Она вам не сказала этого?
– Только то, что это было что-то из моей области, поэтому я предположила, что это кто-нибудь из постимпрессионистов. Ван Гог или, – она откашлялась, – Гоген или Лотрек.
Руки ее продолжали неподвижно лежать на столе, но сквозь стол из люцита было видно, как она покачивает ногой.
– Итак, кроме вас, никто не знал о визите мисс Верде?
Смит наклонился, взял со стола блок, затем сунул его обратно.
– Я уже ответила на этот вопрос. Почему вы его повторяете?
– Потому что на нее напали, и я занимаюсь этим делом.
– Этим делом занимается Интерпол?
– Нет… Это по дружбе.
– И вы думаете, что нападение было как-то связано с ее визитом сюда?
– Мы просто проверяем все контакты мисс Верде в день ограбления.
– Понимаю. – Ван Страатен посмотрела на меня. – А вы как связаны с этим делом?
– Я тоже друг мисс Верде.
Несколько секунд она рассматривала меня, затем надела очки для чтения, отвернулась и начала печатать. – Как я вижу, вы художник, у вас готовится выставка в галерее Маттиа Бюлера.
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что это очень хорошая галерея. – Она несколько раз перевела взгляд с меня на экран компьютера и обратно. – Знакомы ли мне ваши работы?
– Если вам приходится спрашивать, то нет, – усмехнулся я.
– Насколько я понимаю, вы смешиваете абстракционизм, аллегоричность и добавляете немного немецкого экспрессионизма, не так ли?
Я ответил, что работаю сейчас в стиле Бекмана и Киршнера.
– Итак, вы поклонник «энтартете кунст»? – Она посмотрела на меня поверх очков взглядом экзаменатора.
– Да, «дегенеративного искусства».
– Вижу, вы в теме.
– Я преподаю историю искусств, так что знаком с этим термином. Выставка прошла в… – Я замолчал, пытаясь вспомнить дату.