Потерянный взвод
Шрифт:
Он слышал мгновением ранее выстрел «этажом» ниже. А потом еще один. Грохот патрона калибром 7,62 миллиметра трудно спутать с хлопком патрона 5,45. Это значило для Баскакова, что отработали ножи Ермоловича и Мамаева. А это в свою очередь означало, что странно одетые люди так же, как и ему, не позволили использовать автоматы и другим.
Через мгновение за спиной сержанта раздался шум осыпи — кто-то взбирался на высотку над водопадом. Баскаков обернулся, чтобы встретить его ножом, но увидел лицо Мамаева. Из носа связиста текла кровь, взгляд был взбешенного человека.
— Баскаков,
Кто-то из нападавших, что окружили сержанта, бросился после этих слов к разведчикам, но Баскаков достал его ножом. Наотмашь, вскользь.
— В рот тебе дышло, окаянный!.. — разразился бранью мужик в рубище, зажимая чуть порезанное плечо.
И когда сержант и связист встали, прижавшись спинами, Баскаков выпалил в азарте:
— Что за херня, Мамай?.. Кто эти клоуны?!
— Бросьте ножи! — скомандовал им тот, что был постарше, хотя из-за бород определить возраст было крайне затруднительно. Но голос, глубокий, властный, выдавал в говорящем лидера. — Если вы убьете больше, чем сможете родить, ваши жизни не имеют никакого смысла!
— Чего он сказал? — выдавил оглушенный услышанным Мамаев. — Я не понял, что он сказал!
— Он говорит, что мы родить кого-то должны! — повторил, одной рукой рисуя восьмерки перед врагами, а второй вытирая пот с лица, перевел Баскаков. — Ну, ты!.. — крикнул он в лицо старшему. — Иди сюда, я тебе кесарево сечение сделаю!..
— Баскаков, те таблетки, которые нам полчаса назад Ермола скормил, это точно витамины?!
Баскаков уже ни в чем не был уверен.
— Скажи, кого ты видишь?! — прокричал он, двигаясь одновременно с Мамаевым по кругу и не давая возможности стоящим вне этого круга напасть неожиданно.
— Амбалов!
— Они в портках и рубахах, с бородами и дубинами?!
— Да!
— Я Ермоле руки оторву!
В этом не было необходимости. Под ними, под лавой ледяной воды, четверо неизвестных, истекая кровью, валили на камни и вязали санинструктора. Глухо матерясь и не понимая, зачем его вяжут, а раненых осторожно поднимают, Ермолович извивался всем телом и бил врага головой. Его нож, как и остальное оружие у водопада, перекочевало в руки напавших. И теперь единственный очаг сопротивления находился только наверху, где бились за свои жизни Баскаков и Мамаев.
— Кто вы такие? — роняя крупные капли пота с лица, бросил сержант.
— Мы — русские! — был ответ.
— Вы — русские?! И вы напали на своих?! — Баскаков воспользовался этой ложью и своим возмущением лишь для того, чтобы выпрямиться, заставить сделать то же самое стоявшего перед ним молодого бородача, а потом молниеносным выпадом поразить его в бок ножом и снова принять боевую стойку.
— Остановитесь, иначе мы отымем ваши жизни! — призвал старший. — Остановитесь, Богом прошу!
Несколько чужих после этих слов вдруг вынули из-под одежд огнестрельное оружие. Только выглядело оно странно при сложившихся обстоятельствах. Перед разведчиками появились пистолеты, и их вид еще сильнее удивил бойцов. Два нагана, тяжелый «маузер» и «парабеллум» времен Второй мировой войны.
— Кажется,
— Только в Чечне нет исторических музеев! — отозвался сержант.
— Остановитесь и гляньте вниз! — попросил старший, отступая сам и приказывая то же сделать своим людям. — Гляньте вниз!..
Баскаков, не сводя взгляда с неизвестных, быстро посмотрел вниз, как и просили. Но рассмотреть что-то было невозможно.
— На вас никто не нападет со спины!
— Не верь им, Баскаков! — крикнул Мамаев.
Но Баскаков, уже уставший от потрясений, опустил голову и посмотрел. Семеро чужих поднимали по камням Маслова, Лоскутова и несли Ермоловича, прекратить сопротивление которого оказалось возможным лишь ударом по голове.
— У нас нет времени устраивать здесь токовище, господа, — произнес старший. — Смиритесь и следуйте за нами. Мы пленили вас не для того, чтобы убить. Откройте дорогу здравому смыслу в ваши головы.
— Они разговаривают как педики, — не желая сдаваться, проскрипел Мамаев. — Стольников придет и отобьет нам почки за общение с ними.
— Капитан Стольников захвачен в плен кавказцами.
Эти слова оглушили бойцов как гром.
— Откуда ты знаешь это? — пробормотал Баскаков, вонзая взгляд в переносицу бородатого мужчины.
— Вам следует идти за нами. Как видите, мы не желаем вам вреда. Бросьте ножи.
Подумав, Баскаков с размаху вонзил НРС в землю прямо перед сбой. Мамаев, помедлив, просто разжал руку.
Когда разведчики были подняты на высоту, старший, глядя, как следом поднимают тела его людей, проговорил сквозь зубы:
— Вам придется самим нести своих друзей. Потому что мы понесем своих.
— Мы наказаны, что ли? — огрызнулся Мамаев.
— Вы перерезали половину моих воинов, — зло процедил старший. Мамаеву показалось, или это было так на самом деле, но кто-то из мужчин назвал этого человека Трофимом.
И странная процессия двинулась на восток. Туда, где часом ранее в поиске штурман Пловцов разглядел в бинокль крепостные стены селения, невидимые с этой высоты.
10
Стольников чувствовал, как от пронизывающего насквозь холода не слушаются ни ноги, ни руки. Вокруг него царила кромешная тьма и гробовая тишина. Пол был покрыт инеем, и капитан с трудом оторвал от него сначала майку, а после и брюки. Поднявшись и стуча зубами, он потрогал лицо. Переносица разбита, но кость цела. Ледяная корка покрывала лицо. Сколько же он лежал на полу, если кровь превратилась в лед?
Через несколько секунд тело вновь обрело упругость, и его забило крупной дрожью. Голова болела так, как в тот раз, под Самашками, когда неподалеку разорвался снаряд «Града». Тогда его откинуло, и он утратил способность соображать. Стольникову что-то кричали, а он раскрывал рот, и в голове, которая, ему казалось, должна скоро разорваться от боли, непрерывно гудела корабельная сирена. Его тогда вытащил на себе Жулин. Сейчас вытаскивать было некому, хотя и эта боль тоже не чета той.