Потерянный взвод

Зверев Сергей Иванович

— Если он потеряет сознание от переохлаждения, датчик будет уже не нужен. — Поднявшись со стула, Алхоев в задумчивости стал ходить по комнате. — Убери автоматы из комнаты.

Ислам поднял со стола два АКС и положил на пол в подсобном помещении. Вряд ли русский капитан будет осматривать подсобки. Дверь на выход — вон она, ее ни с какой другой не спутать… «Кольт» на поясе полевого командира оставался единственным оружием.

— Выйди на улицу, — приказал Алхоев. — Кто у двери?

— Кахир.

— Поговори с ним… — Алхоев прищурился и

погладил бороду. — В его разгрузочном жилете достаточно места для глаза Аллаха.

Ислам понимающе кивнул и направился к двери…

Полевой командир сел на стул и развернул газету. Ему хотелось читать, но он пробегал глазами строчки и не понимал прочитанного. Все его мысли занимал человек, который даже сейчас продолжал оставаться человеком. Встряхнув газету, от чего Ислам вздрогнул, как от удара, он встал и решительно подошел к двери.

— Раз, два!.. Раз, два!.. Сели, встали!.. Сели, встали!..

Что над ним издеваются, сомнений не было. Почти нагой человек находился в морозильной камере уже второй час. С яростью плюнув в угол комнаты, Алхоев вернулся к газете.

Голос внутри становился все глуше и прерывистее. Человек замерзал. Замерзал, но продолжал бороться со смертью. Он не звал на помощь, не впадал в истерику. Он просто замерзал, окоченевшими губами считая количество выполненных упражнений. И Алхоев понял — даже если бы не шла сейчас речь о навигаторе, а если просто сейчас дать ему умереть — он, Алхоев, проиграл. Этот неверный так и уйдет непобежденным.

— Открой, — сквозь зубы процедил Магомед.

Ислам быстро исполнил приказание, и уже через секунду из открытых дверей камеры вырвался пар. В комнате мгновенно установился холод. Но капитан выходить не торопился. Умер?!

Ислам метнулся было внутрь и чуть не столкнулся с подошедшим к двери Стольниковым. На капитана было страшно смотреть. Он был синим. Ислам вывел его из камеры и усадил в кресло напротив Алхоева. На столике стояла пузатая бутылка армянского коньяка и несколько стаканов. Ислам плеснул коньяку в стакан Алхоева. Обслуживать капитана он не собирался.

— Алхоев… — едва слышно прошептал Стольников. Его тело била дрожь. — Тебя мама учила… прессу вверх ногами… читать?

Алхоев с досадой отшвырнул газету. А Стольников дотянулся до коньяка. Он около минуты наполнял свой стакан. Но налил только до половины. Двумя руками поднес ко рту и выпил. Были слышны лишь судорожные глотки и клацанье зубов о стекло. Возвращение к жизни всегда дается тяжелее, нежели приход смерти. Посидев некоторое время со склоненной над столом головой, разведчик наконец выпрямился. Алкоголь совершенно не брал его здоровый организм. Он лишь почувствовал невыносимую боль в отмороженных кончиках пальцев рук и ног. Сжав кулаки, Стольников спокойно посмотрел на Алхоева.

— Где прибор, капитан? Я буду задавать этот вопрос до бесконечности, пока ты не сойдешь с ума. А тебе недолго осталось.

— Прибор у Жулина. Но куда он ушел — я не знаю. Чечня большая.

— Чечня?

— Мы

же в Чечне?

Алхоев выдохнул и почистил зубы языком.

— Сашья, я тебя убью все равно. Но у тебя есть выбор. Или я буду убивать тебя долго, сутками, или просто приставлю пистолет к твоей виску и нажму на курок. Есть разница?

— На курок нельзя нажать, Алхоев. Нормальные люди нажимают на спусковой крючок.

— Ислам! — позвал полевой командир и погладил бороду.

Боевик быстро зашел в морозилку и выволок оттуда труп.

— Узнаешь?

Антон с ужасом глядел в застывшие голубые глаза Пушкова и не мог поверить, что это тот самый начальник разведки бригады, которого он знал. Он видел его окоченевший труп, переломы на руках и ногах и понимал, что подполковник умер не самой легкой смертью.

— Что скажешь? — продолжал, жадно глядя в лицо Стольникову, Алхоев.

Происходящее здесь и сейчас выглядело ирреально, так что кружилась и болела голова.

— А что ты хочешь от меня услышать? — Саша покрепче охватил себя руками. Озноб понемногу стал отступать.

— То же самое будет с тобой и твоими людьми, если я не получу навигатор.

— Как подполковник оказался в твоих руках?

Алхоев рассмеялся.

— Я же знал, Сашья, что он лично бросится тебя спасать! Вы же друзья, да? Большие друзья… В гневе человек беззащитен, как ребенок. Нельзя брать Магомеда Алхоева одним разведвзводом…

— Убийца ты, Алхоев. Жадная, мерзкая тварь, — выдавил Стольников. Ему хотелось вскочить и схватить за горло сидящего перед ним боевика. Но он понимал — не время. Силы неравны. — Знаешь, о чем я сейчас подумал, Алхоев, — процедил капитан. — Я хочу, чтобы ты убивал меня сутками.

— Что?

— Не глухой. Ты все услышал. А Жулин донесет навигатор до штаба бригады. Этот — донесет. И там выяснят, почему он тебе так важен, что ты даже память о брате за него готов продать.

По лицу Алхоева пробежала судорога.

— Не серди меня, Сашья.

— Да пошел ты на хер, волчара!.. Убивай меня часами, сутками. А я буду улыбаться тебе! Но только все-таки убей! Потому что если ты не сделаешь этого, я найду тебя и вставлю головой вперед твоей маме туда, откуда ты появился! И пусть твой папа тебя переделывает!..

Алхоев откинулся на спинку стула. Он уже начал понимать, что толку от всех этих мероприятий, включая разговор по душам, не будет. Больше всего ему хотелось взять нож и начать резать русского. По сантиметру. Порезал — рюмочку выпил. Порезал еще — еще рюмочку. Но тогда навигатор для него будет потерян навсегда. С разочарованным видом Алхоев приказал себе успокоиться, закурил и бросил пачку сигарет на стол, поближе к капитану.

— Что ты за человек такой, Сашья? По-хорошему ты не понимаешь, по-плохому — тоже. Что с тобой делать? Я из-за тебя как Ленин. В постоянных бегах. Я ведь не прошу тебя Родину продать. Просто отдай то, что принадлежит мне. Я даже готов с тобой поделиться. Мне — прибор, тебе — жизнь.