Потерявшиеся в мирах
Шрифт:
Наутро, едва лишь солнце поднялось из-за гор, князь Кулмей вышел из леса, неся на руках драгоценный груз. Царевна мирно спала. Князь сам донёс прекрасную деву до опочивальни, сам бережно уложил её на шёлковое покрывало. Строго-настрого приказал верным служанкам не отходить от неё. И только потом, шатаясь, побрёл к себе отдыхать.
Пролетел день. Минула ночь. Начался новый день… а царевна не просыпалась. Кулмей собрал возле неё всех лекарей княжества, всех знахарей и знахарок, царский врач не отходил от неё ни на шаг… Не было лекарства, притирания или капель, которых бы не испробовали, не было совета, которого бы не исполнили… Но царевна спала. Князь Кулмей объявил, что подарит город тому, кто разбудит её, но никто не
А наутро в замок пришёл неизвестный воин. Сверкающий шлем покрывал его светлые кудри, белоснежный плащ струился поверх блестящих доспехов. Лицо его было молодо и прекрасно, а в глаза невозможно было смотреть, так сиял его взгляд.
— Если великий князь исполнит обещанное, я помогу ему, — сказал он Кулмею. — Под самым шатром Светлой башни стоит в потаённом месте запечатанный золотой кувшин. В нём живая вода из Лазурного озера, которая снимет с царевны оковы сна.
Кулмей даже не стал уточнять, какое из обещаний имеет в виду сияющий воин. Ни минуты не медля, он отправился с ним в Светлую башню. Удивительный витязь точно знал, куда надо идти. Они поднялись под самую крышу, в круглую, покрытую пылью и вековой паутиной, залу. Он подошёл к стене, нажал на каменный выступ — и перед изумлённым взором Кулмея каменная плита отодвинулась, явив небольшую нишу. Там стоял золотой кувшин с горлышком, залитым алым сургучом.
— Возьми его! — велел неизвестный.
Князь повиновался.
— Открой! — почти приказал светлый воин, но князь и внимания на это не обратил.
Он, повинуясь, осторожно снял окаменевший сургуч. Вода в кувшине была свежей и чистой.
Странный витязь достал из складок плаща синюю хрустальныю чашу и протянул её князю:
— Перелей воду сюда!
И снова молча повиновался измученный горем князь.
— Иди и этой водой напои царевну, и дрёма отступит, — сказал таинственный незнакомец, и неожиданно напомнил Кулмею о том, чего никто не знал, кроме князя и Благословенного: — И смотри, не забудь про обет!
Кулмей сунул ему кувшин, думая тем вознаградить его, и, ничего больше не слушая, поспешил к спящей царевне.
Рута возлежала на высоких подушках, бледная, словно снег. Князь поднёс чашу к её губам — и, о чудо! — она испила чудесной воды! Обрадованный, он смочил живою водой лоб, и шею и руки Руты. И вот — румянец стал возвращаться на её нежные щёки, порозовели её уста, затрепетали ресницы… Кулмей, не сводя с неё глаз, смотрел, как таял зачарованный сон. Царевна просыпалась. Надо было только подождать… И тут предательская мысль шевельнулась в уме нетерпеливого князя. «Зачем строить Благословенному целый храм, — подумал он, — достаточно будет отвести под него, к примеру, Северную башню, там всё равно никто не живёт, в ней холодно и она вечно в тени!» И в тот же миг он увидел, как густые ресницы девы снова плотно легли на вновь побелевшие щёки. Князь в ужасе замер над ней, вглядываясь в её лицо… Но она оставалась по-прежнему недвижима и безнадёжно бледна. Едва помня себя, он снова поднял хрустальную чашу, чтобы вновь напоить её… Но в этот момент рука его дрогнула — и оставшаяся вода расплескалась. Ни капли её не осталось в подаренном кубке. Нечем было теперь пробудить царевну!
Вихрем бросился князь Кулмей за сияющим воином, знавшем тайну живой воды. Но того и след простыл. Никто не знал, откуда он появился, никто не видел, куда он ушёл.
Князь велел собрать всех сказителей, всех древних старцев, всех писарей и всех книжников, усадил их в парадной зале и объявил, что ни один из них
Но тут в залу вошёл старый смотритель замка и поклонился Кулмею.
— Говори! — велел ему князь.
— Государь, золотой кувшин стоит в верхней палате Светлой башни! — с сожалением в тихом голосе начал тот. — Таинственный воин не принял твоей награды…
Несчастный Кулмей смотрел на него, словно не поняв его слов. Потом бросился в башню, выхватил из ниши пустой кувшин, долго тряс его над подставленной кем-то чашей… Всё было напрасно. Воды не было в нём ни капли. Кулмей застонал, бросил кувшин на каменный пол, схватился за голову и выбежал вон… Вон из башни, из замка, из города. Те, кто видел, как скрылся он в Угрюмом лесу, решили, что князь от горя лишился рассудка…
Много ли, мало ли времени с той поры протекло, про то не знает сказание наше. Оно знает лишь только, что князя уже перестали ждать и искать, и подданные стали подумывать, кто же займёт его место на троне. Ибо не может княжество быть без главы. И уже начали спорить между собой те, кто притязал на престол…
А тем временем князь Кулмей скитался в диких лесах, оставив позади и тьму Угрюмого леса, и жуткие тени, витающие над Сумрачною тропой… Он не утратил рассудка, сумел миновать стороной Дремучий бор, избежать сонных чар живущей там дрёмы. Он карабкался по отвесным склонам, переплывал бушующие стремнины, шёл таинственными путями неведомых гротов, полуголодный, оборванный, забывший про отдых, — он шёл и шёл в глубину Затерянных гор. Он искал Лазурное озеро.
Много ли, мало ли времени провёл он в пути, про то не знает сказание наше. Но вот однажды, когда солнце уже зашло и голубые сумерки опустились в маленькую долину, в неё спустился, пошатываясь, измождённый князь. Он упал на траву и заснул, не в силах почувствовать даже голода. На утренней заре он открыл глаза и увидел себя лежащим в зарослях серебристой травы.
— Это рута! — воскликнул он, в восторге от напоминания о любимой.
И, точно теряя рассудок, стал он срывать нежные веточки… но жгучая боль остановила его. Сок травы защищал её от жестоких рук. Князь поднялся и огляделся, надеясь омыть горящие руки в ручье. Невдалеке он увидел сверкающее на солнце, небесно-синее озеро. Кулмей подошёл к нему и опустил пылающие ладони в его хрустальную воду. И во мгновение ока утихла боль. Руки его исцелились, ожоги исчезли.
Ошеломлённый, он выпрямился и, словно впервые, взглянул на дивное озеро. Хрустальным лазоревым зеркалом лежало оно в серебристой раме ажурных ветвей недотроги руты… Это было Лазурное озеро.
Через день князь спустился с гор, крепкий, здоровый и сильный, неся за спиной баклагу с хрустально-чистой водой. Подданные, завидев его, падали на колени, придворные торопливо сбегались навстречу, и старая нянюшка, плача, настежь открыла дверь в опочивальню Руты. Синяя хрустальная чаша по-прежнему стояла возле спящей царевны, словно символ надежды.
И, испив чудесной воды, проснулась княжна. В тот же день всё княжество пировало, празднуя свадьбу. И в тот же самый день князь Кулмей велел выковать себе герб в виде лазоревого овала, окружённого серебристыми побегами руты, как символ надежды, любви и вновь обретённого счастья…
Но с той поры тень простёрлась над Заозёрьем. Недолго прожил Кулмей, коротким было правление Руты… Зло, что явилось тогда в Дремучем бору, поселилось в нём навсегда. Много лет миновало с тех пор, много отважных и сильных, безрассудных и молодых уходило в Угрюмый лес на Сумрачную тропу, надеясь его победить, ища Лазурное озеро, но никто из них не вернулся назад… И поныне хранят свою тайну Затерянные горы. И поныне никто не может пройти невредимым через Дремучий бор, таящий в чаще своей неведомое и страшное зло…