Потерявшийся
Шрифт:
Растерялась, глядя на мою беспомощность, «молодка». Умеа-зо, покачав головой, подлезла мне под левую руку и на своей тарабарщине явно приказала опираться на неё. А ведь помогло! Но выдохлась уже через полчаса: возраст, явно тяжёлая крестьянская работа, так что опускалась она в траву, чтобы отдохнуть, со старческим кряхтением. И я очень уж опасался, как бы у «бабушки» после этого не прихватило спину.
О чём они с Оне трещали по-своему, я даже не прислушивался. Да и смысл какой? Всё равно ничего, кроме слов «Саша», «нога», «идти» не понимаю. Просто пользовался моментом, чтобы вытянуть эту треклятую ногу, закрыть глаза и максимально расслабленно полежать.
Вот за эту мою расслабуху мы и поплатились, поскольку вывел меня из «нирваны» звук топота лошадиных копыт.
Нет, это были
Скорее всего, нас они заметили, ещё пока мы ковыляли. Мы — это явно беспомощный необычно одетый мужик без привычного им оружия, а при нём две бабы.
Думаете, психология гелонских гопников хоть чем-то отличается от психологии земных «коллег»? Щас! Приблизившись, четверо соскочили с «ишаков» и с радостными восклицаниями двинулись в сторону Оне и Умеа-зо, а двое с копьями решили «окончательно обезвредить» меня. Видимо, мой «прикид» так им понравился, что они решили предоставить товарищам возможность «попользоваться» женщинами в первую очередь. О том, что именно для этого им понадобились мои спутницы, я понял по тому, как вздохнула, легла на спину и откинула в сторону переднюю часть «мушкетёрского плаща» «бабушка».
Зато Оне вскочила и с криком «Саша, их убивать!» бросилась ко мне.
В общем-то, я и без неё понял, что сейчас придётся убивать. Уж больно решительно топали ко мне те двое, с копьями.
Это рассказывать долго. На самом деле, со времени, когда мародёры соскочили с коней и до этого вопля прошло две-три секунды.
Вот чем мне нравится СПС, так это тем, что для начала стрельбы из него не нужно мучиться со снятием с предохранителя и передёргиванием затвора. Патрон уже в стволе, а сдвоенный предохранитель на тыльной стороне рукоятки и спусковом крючке срабатывают, когда именно нужно стрелять. Действие же экспансивной пули с пластмассовым аэродинамическим обтекателем полностью соответствует имени змеюки, в честь которой назван пистолет: укус убойный.
Пиф-паф, и те, что собирались либо пришпилить меня «булавками», как какую-нибудь бабочку, либо под угрозой этого лишить всего имущества, кулями валятся на землю. Следующий выстрел по тому, который бросился догонять Оне (благо, она не успела перекрыть мне сектор стрельбы), а четвёртый, в позарившегося на стати пожилой по местным меркам женщины и уже сдирающего с себя штаны. А двое уцелевших замерли соляными столбами.
Впрочем, ненадолго, поскольку уже через пару секунд ломанулись прочь быстрее взволновавшихся громкими звуками лошадок. Правда, четвероногие волновались не очень долго, и Умеа-зо, при появлении незваных гостей явно собиравшаяся воспользоваться мудростью «если изнасилование неизбежно, расслабься и постарайся получить максимум удовольствия», переловила их без особого труда. Вот уж воистину — не было бы счастья, да несчастье помогло. Есть теперь у нас транспорт, чтобы добраться, как минимум, до следующей деревни!
Транспорт-то есть, да вот взбираться на него Оне наотрез отказалась. И я далеко не сразу понял, почему. Только после того, как потрогал попону, которую гопники используют вместо седла. И очень даже правильно оценил её отказ: а вы, млын, много удовольствия испытаете, если вам придётся, пардон, голым задом и яйцами тереться о войлок? Я уж не говорю про женские весьма чувствительные и нежные срамные губы.
Выход из ситуации подсказала «бабушка», принявшаяся сдирать с несостоявшегося насильника его полуспущенные штанцы и что-то буркнувшая моей подружке. Та с сомнением принялась рассматривать тушку того, кто «предназначался в качестве полового партнёра» ей. Ну, да. Великоваты будут брючки для её комплекции. Куда лучше подойдут с ещё дышащего, но по-прежнему бесчувственного копейщика. Явно меньше нужно будет утягивать в поясе, чтобы не свалились.
В общем, пришлось подстраховать девушку. «Контролировать» недобитка очень не хотелось, поскольку рана у него тяжелейшая, и на ноги он встанет совсем не скоро, если переживёт сегодняшнюю ночь.
А вот оружия я не стал оставлять никакого. Оно здесь стоит весьма дорого, и, продав его, можно будет довольно долго питаться всем троим.
Ещё одну задачу пришлось решать на ходу. Как оказалось, гелоны не знают стремян. И если для Умеа-зо езда без них проблем не составляла (деревенская жизнь многому учит), то для меня и дочери кузнеца удержаться без них на «горбу» пусть и не скаковой лошадки — проблема. Оне вообще ни разу на лошади не ездила, а мне с моей усталостью, помноженной на общую слабость после ранения, опоры для ног явно не помешали бы. В общем, распустил на кожаные ленты штаны с очередной своей жертвы, изобразил из ленточек ременные стремена, привязав их к нижним краям попон, и, как мог, объяснил девушке, чтобы она использовала сии приспособления для удержания равновесия.
Её-то я подсадил, а вот самому пришлось взгромождаться на низкорослого скакуна через боль. Но это всё равно куда лучше, чем топать на совсем уж разнывшейся лапе несколько километров.
Деревушка, как я и подозревал, оказалась пустой. И «подчищенной» от ценностей то ли кочевниками, то ли мародёрами, вроде повстречавшихся нам в степи. А поскольку времени у нас до вечера было навалом, принял решение двигаться дальше, разрешив дамам лишь оправить естественные надобности, запастись выпитой в дороге водой да перекусить всухомятку запасами гопников.
Зато в следующей деревеньке, где жителям удалось отбиться от набега небольшого отряда степняков приют нам дали. Не без скандала, поскольку одна из молодых женщин узнала лошадку и штаны своего брата и закатила истерику. Но тут слово взяла Умеа-зо, принявшаяся что-то рассказывать с очень злобными интонациями. При этом вытряхнула из седельной сумы какие-то тряпки, перепачканные кровью. А скандалистка, закрыв лицо руками, с рыданиями сбежала прочь.
Наутро я не смог подняться. Болело буквально всё тело, а самого меня знобило. Я с перепуга принялся осматривать и пальпировать затянувшуюся рану, но, к счастью, никакого воспаления внутри мышцы так и не нащупал. Да, болью при нажатии она отзывалась, но ни покраснения, ни увеличившейся опухоли не наблюдалось. А прислушиваясь к прочим внутренним органам, закралось подозрение, что виной нехорошего состояния стала какая-то зараза, попавшая в мой организм вместе с едой мародёров. Совершенно неопасная для туземцев, но устроившая мне три «весёлых» денька с поносом и лихорадкой, даже несмотря на принятые антибиотики. Впрочем, вирусы к антибиотикам нечувствительны, а без сложных медицинских анализов распознать, какой тип заразы я поймал, невозможно.
Зато теперь у меня было сразу две сиделки, поскольку «бабушка Умео», как переводилось её имя с окончанием «зо», раньше категорически отказывавшаяся покидать свою деревушку даже под угрозой нападения кочевников, теперь решила ехать с нами в город. А поскольку авторитета из-за её возраста у «старушки» было немеряно, и относились к нам с Оне куда лучше, чем там, где я приходил в себя после ранения.
Три дня — только лихорадка. Ещё три — чтобы окончательно оправиться после болезни. За это время из Города явились гонцы с добрым известием: отбились! Отбились от собравшихся в очень большую стаю кочевников, пытавшихся штурмом взять разрушенные и так до конца и не восстановленные городские стены. Отбились, благодаря «гуманитарной помощи» в виде металлопроката, привезённого землянами: наконечников для стрел и копий было в достатке, так что степняки, даже ворвавшись сквозь пролом, вынуждены были отступить, а потом и вовсе убраться прочь. Потери, конечно, очень большие, но главное — устояли, и Город подтвердил «звание» неприступного.
Сложно сказать, кто именно подсуетился рассказать гонцам о том, что здесь, в жалкой соломенной хижине, отлёживается один из «людей света», благодаря помощи которых Город выстоял. Тот самый, которого считали погибшим вместе с дочерью одного из очень немногих городских кузнецов. Но их «главнюк» (вряд ли по званию старше десятника) не побрезговал зайти в моё временное пристанище, чтобы убедиться в этом собственными глазами. И, похоже, узнал меня. А перед отъездом «откомандировал» одного из подчинённых назад, известить «отцов города» о том, что «потеряшка» нашлась. Даже две: и я, и Оне.