Потолок одного героя

Поляков Иван

Многие торговцы прикрыли свой товар тряпьём или ширмой.

По небу необыкновенно скоро, до смешного скоро бежали облака…

И парк то зеленел, а то опять погружался в гнетущий полумрак…

Я нанял карету. Самый простой экипаж, чтобы ни у кого, ни у одного торговца не возникло подозренье… Посмотрев на адрес, извозчик различимо изменился в лице. Он разулыбался.

Я заплатил вперёд, и мы сразу же тронулись. Я завалил голову на бок, как это часто делают люди, ведущие ночной, очень весёлый образ жизни. Рессоры поскрипывала. На перекрёстке

мы свернули в противоположном направленье от массивной стены. Выехали к глубокому каналу. И двинулись по кругу. Почти что по прямой.

Передо мной мелькал разросшийся кустарник.

'… Шалудин.

… уже послезавтра я намерен выехать из гор. Залива.

Эти дни придётся провести в отеле «У кошки». Сегодня я намерен пройтись по лавкам: оружейным и мясным… А также нанять человека — проводника, который облегчил бы мой дальнейший путь.

На это я думаю потратить пять швен, остальное же ляжет на счёт в Королевском банке (отделение Залива).

Двор, я полагаю, должен это знать'.

Ругань и крики: пара телег впереди крепко сцепились. Кровельщик, из ближайшей лавки, уже руководил народом, а виновники, очумев, безыдейно дёргали поводья.

'Господин Шалудин…

Я спешу сообщить Вам, что множество переселенцев,уже нашли себе приют на гостеприимной суше гор. Залива. Вполне возможно, что их даже слишком много. Не знаю, к тому ли обращаюсь, но поскольку никого более достойного не знаю, я прошу Вас донести эту новость до Его Величества.

Ваш добрый друг, сэр Гонорат Мизен'.

Строчки эти я набросал в уме, так что теперь оставалось лишь перенести их на бумагу… «Ястреб!»

Наконец, мы повернули. После повернули снова и довольно долго ехали вдоль очень старого дощатого забора. Смотреть здесь было не на что, так что я очень скоро начал считать прорехи.

Заметил очевидный лаз.

«… под хвост».

Наконец, впереди опять показались дома. Двуколка сильно покачнулась. И ещё раз. Кучер натянул поводья. Мы остановились. Чуть привстал, я огляделся.

Определённо это была окраина, но по какой-то причине дома здесь стояли сплошь из кирпича. Все очень старые. Просто дома. Ни каких-то вывесок. Ни прохожего люда.

Единственное движенье: скрываясь за цветущими кустами бузины одинокий точильщик мерно высекал ярко-оранжевые искры. Прикрывал металл ладонью.

Прицокнув, кучер обратил моё вниманье на себя. Он усмехнулся как-то странно.

Я добавил ещё пару рогов, и мужчина тотчас же отвернулся. Он очень любезно пожелал «спокойной ночи». Мерно щёлкнув кнутом, заставил костистую кобылу побрести, сильно кивая головою.

Мостовая

здесь была совершенно побита. Видны были следы от множества карет… Там виднелось что-то яркое, бордовое. Ладонью уперевшись о здоровое колено, я чуть присел — и подобрал. Это оказалась маковый цветок. Ещё не потускневшее, тёмное соцветье с чёрной сердцевиной.

Меня словно слегка знобило…И пух как будто летел на краю поля зренья.

Он набился в уши.

Странный человек. Худой и высокий, с очень толстой длинной шеей стоял за темнеющим кустом бузины. Просто стоял… и смотрел… На меня. Ни жестом и ни вздохом он не выдавал, чего он собственно хотел. Второй человек, по всему совершенно пьяный, спал у неизвестного в ногах.

Я попытался сверить адрес. Начал искать табличку. Но её не оказалось. Только широкий жест извёсткой на торце старого дома.

— Да сю*а тебе! С*да!

Пролетев над мостовой, голос сделался неверным и каким-то особенно вязким.

Субъект стоял. Смотрел всё так же. Вздрогнул внезапно, он поёжился. Глянул налево. И на меня.

Немного поразмыслив, я решил — упрятать конверт поглубже. Так. Просто на всякий случай. Подчёркнуто не обращая на неизвестного вниманье, я развернулся. И подошёл к двери.

На толстом, сколоченном давно и очень надёжно полотне были видны следы от башмаков.

Плечо моё слегка приподнялось.

«… под хвост».

Молоток был сорван. Чуть поколебавшись, я постучал. Немного подождал. И постучал ещё раз. За толстым, со следами старых царапин полотном не было заметно никакого движенья.

— Сильнее! Сильн*е *п-ей!.. Там, всё одно, не сл*ат…

Я не обратил вниманья.

Чуть поведя плечом, в последний раз ударил древесину. Не слишком громко. Просто чтобы убедить…

— ВЫ ЧТО?!.. КА-КАЯ УТКА?…

Выкрик. А потом уже движенье. Дверь распахнулась. Выбритое до блеска, с совершенно чёрными бровями и белой макушкой, лицо замерло. Внезапно, оно стало вытягиваться глядя на меня. Поломанные уши чуть зашевелились.

— Вы прост…

— Я извиняюсь! — очень резко перебил старик.

И поза его начала напоминать позу лакея. Носок тонкой туфли ушёл вперёд.

… Не знаю почему, но движение это… Весь облик открывшего показался мне знакомым. Не глядя я нащупал в боковом кармане край поломанной печати.

Также не глядя я протянул письмо. Старик его взял. Некоторое время изучал. Наконец — разулыбался… Показал очень длинный ряд из мелких зубов.

— Тридцать вторая, — проконсультировал он. — Очень рад. Прямо очень, очень рад.

И резкое движенье. Если раньше я косился на правый его носок, то теперь был выставлен левый. Старик очень мелко захихикал.

— Я, простите…

— Сейчас-сейчас, — проговорил он, скоро.

Ключ не вынимался.

Из-за его спины из темноты помещенья донёсся какой-то шорох… А может быть мычанье… Я моргнул. Что-то очень, очень знакомое было в этом звуке… Однако мне никак не удавалось вспомнить.