Потомки исчезнувших Богов

Орлов Сергей

— Какой именно год Вас интересует?

— 1975-й.

— Такого…, к огромному сожалению, в настоящее время нет. Но я могу предложить Вам 1982 года. Из Шабли, как Вы и хотели. Год был замечательный, вино — просто изумительное. Будете брать?

Покинул Воронов супермаркет с бутылкой уникального вина и с полупустым кошельком, ругая себя за глупую шутку.

И вот — он уже перед дверью подъезда. Посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось семь минут. Воронов достал сигарету и затянулся. Что-то было странное в резком изменении поведения Галины.

Она никогда не торопила его с принятием решения… Похоже, что-то произошло в её жизни… Сергей посмотрел на часы, щелчком отправил окурок в полёт и стал нажимать кнопки домофона.

Дверь квартиры была уже приоткрыта…, но он всё равно нажал на звонок. Дверь открылась шире… За ней стояла женщина лет сорока, среднего роста. Элегантное однотонное светло-серое платье из тонкой шерсти выгодно подчёркивающее её плотную фигуру — высокую грудь, тонкую талию и широкие бёдра, стройные ноги. Тонкий, еле уловимый аромат духов возбуждал и… вызывал желание. Из-под копны светло-русых волос, волнами падающих на плечи, на него изучающе, с искоркой смешливости, смотрели крупные, насыщенно-голубые глаза. Красиво очерченные полные губы чуть заметно улыбались.

— «Такая женщина — и одна?! Это же противоестественно! Нет, что-то здесь не так…» — Воронов заметно напрягся. Но тут лицо Галины осветила улыбка:

— Ну, что же ты застыл в дверях? Собираешься проходить? Цветы — мне?

— А здесь есть ещё женщины?

— Нет, в этой комнате я одна.

Галина рассмеялась звонким, задорным смехом. От этого смеха напряжение у Сергея как рукой сняло, и он протянул ей букет.

Квартира оказалась однокомнатной. Стены комнаты были оклеены тиснёными кремовыми обоями. На свободной от мебели поверхности красовались многочисленные эстампы, в основном на морскую тематику. В углу около окна в огромной кадке росла до потолка с большими перистыми листьями монстера. На подоконнике — несколько миниатюрных мандариновых деревьев. По центру стоял по-царски накрытый стол. Среди блюд уже красовались бутылки немецкого вина и… коньяка. Серей достал свою и тоже поставил на стол. Галина с любопытством рассматривала бутылку Воронова:

— Первый раз такое вижу…

— По какому случаю праздник?

— По случаю нашей встречи… что, такого не может быть?

— Может, только вот верится с трудом. Признавайся, что за праздник? День рождения отпадает, он у тебя в сентябре.

— Да, случилось кое-что. Потом расскажу. Раздевайся и садись к столу.

* * *

И… началось застолье. Рассказывались анекдоты, смешные случаи из жизни и, разумеется, было много выпито. Галина оказалась отличным рассказчиком и благодарным слушателем, отзываясь на шутки Воронова заливистым смехом. Сергей откровенно любовался ею. И с каждым глотком его всё больше и больше притягивали её губы… Наконец, он решился:

— Галина, а не выпить ли нам «на брудершафт»?

Та погрозила ему пальчиком:

— А-а-а, хитренький какой! Знаю я вас, мужиков! Потом целоваться полезешь!

— Кто?! Я?! Да даже и не думал! Да и вообще… я… и целоваться-то не умею!

Они скрестили руки, выпили до дна шампанское… Сергей поставил бокал на стол. И неожиданно перед ним оказались губы Галины….

Она оторвалась

от него, переводя дыхание, прерывисто прошептала:

— А говорил… не умеешь… Целуешься, как Бог. Земля… из-под ног уходит… Врун бессовестный!

Он прижалась к Воронову дрожащим от возбуждения телом, и опять припала к его губам.

Воронов приоткрыл глаза. Уже светало. Голова Галины уютно устроилась у него на плече. Волшебный запах её волос дурманил голову. Сергей скосил глаза. От стола к кровати пролегла дорожка из наспех сброшенной одежды.

— Как хорошо, — Воронов медленно повернул голову в сторону шёпота.

На него смотрели полуприкрытые глаза Галины.

— Боже мой, как же мне с тобой хорошо… И почему только мы раньше с тобой не встретились?

— Но ведь встретились всё-таки…

— Встретились… да только поздно…, - её глаза подозрительно заблестели.

— Да почему — поздно-то?! По-моему, умирать никто из нас не собирается!

— Серёжа, я уезжаю.

Сергей резко сел:

— Куда уезжаешь, когда?

— В Италию, через полгода.

— И зачем ты туда едешь?

— Работать. Сейчас изучаю итальянский.

Воронов встал, завернувшись по пояс в полотенце, прошёлся вдоль книжной полки. Взял в руки одну из книг: «Самоучитель итальянского языка»…

— По этой брошюрке ты собралась изучать итальянский?! Чтобы его выучить, надо общаться с тем, кто его действительно знает. Кем ты там собираешься работать?

— Гувернанткой. В России у меня никаких перспектив нет. Ты же знаешь, что педагоги и врачи у нас — как пария.

— А как ты собираешься туда устроиться?

— Через фирму. Они набирают работников раз в полгода.

— Галя, ты мне показалась умной женщиной! Не существует ни одной официальной фирмы, устраивающей на работу за границу!!! Это же просто жулики! Ничем хорошим это точно не кончится.

— Давай отложим этот разговор. У нас впереди ещё полгода. Иди ко мне…

Глава III

Посещение музея. Соперник

Встречаться они стали регулярно. Насколько позволяло свободное время. В начале лета ездили отдыхать на Валдайские озера, часто выезжали на природу, «на шашлыки», на рыбалку. Даже посетили местный музей.

Прошли мимо витрин с экспонатами древности в виде ржавых железок, обрывков бересты, предметов быта, одежды из парчи и самотканые. Ничего интересного. Всё — как обычно. Так же, как и везде…. И уже направлялись к выходу, когда за спиной раздалось:

— Серёга! Воронов!

Они оглянулись и увидели, как на них, широко расставив руки, несётся огромный рыжеволосый детина в синем халате, из-под которого выглядывали стоптанные ботинки сорок пятого размера. Воронов вначале отступил, но затем сам раскинул руки. Обнявшись, долго хлопали друг друга по спине. Галина стояла чуть в стороне и с улыбкой наблюдала за этой сценой.

— Виктор? Витюха, Казаков! Какими судьбами ты здесь?! А ты прилично раздобрел.

Сергей похлопал своего одноклассника по выступающему животику. В школе они шесть лет сидели за одной партой. Раньше встречались практически каждый год, но после девяностых годов затерялись.