Потомокъ. Князь мертвецов
Шрифт:
Люди молчали… Люди смотрели… Замер даже каббалист. Поверх ладони так и не отпустившего его Жирдяя видны были лишь яростные, ненавидящие глаза.
Шум дорожных работ смолк на краткий миг и возобновился снова. Стук, бряканье металла, лязг… Топот големов.
Сгребающий землю голем подцепил ковшом-ладонью кусок разнесенного на осколки собрата и принялся трамбовать его в насыпь.
– Отличная работа! – резко бросил прячущийся в тени «пан».
– А то! – Залегший за насыпью Иван поднялся, картузом обмахнул
– Так и продолжайте! – Заложив руки за спину, «пан» зашагал вдоль насыпи – как хозяин вдоль поля перед посевом, прикидывая, сколько понадобится зерна и работников.
Иван снова полез в сундук.
– Теперь до тех тащить? – деловито поинтересовался второй бандит в полицейской форме и кивнул на трамбующих насыпь големов.
– Вас услышат! – опираясь кулаками об землю, прохрипел инженер Пахомов. – Сюда прискачет… полиция…
Почему-то на этих словах бандиты захохотали.
– Взрывы услышат! – в отчаянии повторил Пахомов.
– А и услышат, – процедил тощий мазурик, лениво похлопывая дубинкой по ладони, – так не удивятся: у вас на чугунке вечно щось грохочет! А решат проверить – так не раньше утра! Хотя так-то правый ты, путеец! Вот что значит образоватый! – Тощий одобрительно похлопал Пахомова дубинкой по отбитому плечу, заставив инженера взвыть от боли. – До утра нам возиться не с руки. Эй, ты… Сколько тут твоих кукол, а? Семь? Восемь? – Он обернулся к каббалисту. – Что уставился? Жирдяй, пусти его! – Жирдяй отпустил, и тощий палкой подцепил каббалиста под подбородок, заставляя поднять голову. – Зови всех, как ты там их зовешь! Пущай сюда свои глиняные зады тащут!
– Вы знаете, чего это стоит – голема сделать? Сколько расчетов… – прохрипел каббалист.
Тощий ткнул его палкой в грудь.
– Ты не о куклах своих, ты о себе думай! – со зловещей ласковостью процедил он. – Делай, что тебе говорят, не то… – Он снова замахнулся дубинкой.
Каббалист отпрянул, покосился на лежащего Карташова, стоящего на коленях Пахомова и хмуро буркнул:
– Меня-то не бейте!
– Не бе-ейте-е?.. – издевательски протянул тощий. – А якщо вдарю? Что ты мне сделаешь?
И… Бац! Бац! Палка прошлась каббалисту по плечам, заставив его обхватить себя руками и присесть от боли.
– Я говорю: до крови не бейте! – выкрикнул он, вскидывая голову и требовательно глядя своему мучителю в лицо.
– Командовать вздумал? Я тебе что, навроде глиняных кукол? – Тощий зло прищурился.
– Эй-эй! – вскинулся Шнырь. – Пан говорил, чтоб, пока с истуканами не покончим, жида не трогали!
– Пана и послухать можно, а христопродавцы всякие мне тут указывать не будут! – рявкнул тощий, и дубинка с силой врезалась каббалисту в нос.
В поспешно подставленные ладони хлынула кровь.
Каббалист улыбнулся – треснувшие стекла пенсне зло и остро сверкнули в свете фонаря –
И наступила тишина.
Звуки стройки смолкли.
Сгребающий землю голем остановился, выпрямился и повернулся к людям на насыпи. Тусклые огоньки в его пустых глазницах начали быстро разгораться и вспыхнули кострами багрово-алого пламени.
Недостроенная насыпь задрожала, будто по ней уже ехал поезд.
Загрохотали тяжелые шаги, и пары пламенеющих глаз ринулись на людей со всех сторон.
Самыми сообразительными оказались Петр и его охранник в мундире городового. Они кубарем скатились с насыпи и кинулись бежать.
Пахомова обдало теплым воздухом – голем пронесся мимо. Петр обернулся, заквохтал, как квохчет курица, когда неумелая хозяйка уже прижала ее к колоде и заносит нож. Споткнулся на бегу и скорчился, закрывая голову руками и непрестанно вопя. Банг! Громадная ножища просто вдавила его в землю. Еще мгновение здоровяк шевелился, потом дернулся и затих. Вокруг медленно расплывалось кровавое пятно.
Голем побежал дальше. Один шаг глиняных ножищ – и он покрыл половину расстояния между собой и охранником. Еще шаг – они поравнялись. Голем сгреб человека, как ребенок хватает куклу, и… Хруст был не слышен. Просто охранник сперва дернулся в хватке глиняных ручищ, а потом обвис – голова и руки покачивались, безвольно свисая из сжатого глиняного кулака.
– Не подходи! – заорал Иван, хватаясь за бомбу в сундуке.
Он успел лишь увидеть, как стремительно надвигаются на него пылающие фонари глаз…
Глиняные пальцы сомкнулись на его голове. Хрясь! Руки его разжались, бомба упала внутрь сундука на ветошь, а тело еще мгновение стояло… И завалилось на бок. Шея была неестественно вывернута.
– А-а-а! – успел заорать Жирдяй, прежде чем громадная лапища смахнула его с насыпи.
Он подлетел в воздух, судорожно дергая руками и ногами. Шлепнулся об подставленную глиняную ладонь, подлетел снова, пронзительно вереща… И рухнул наземь изломанной куклой.
Бух! Бух! Бух! Алые глаза големов сверкали над насыпью, кулачищи свистели совсем рядом со Шнырем и Мордатым.
– Ты! Останови их! Останови, убью! – Тощий налетел на каббалиста, сшиб наземь, навалился сверху, вдавливая дубинку в горло…
Ладонь голема накрыла его и смяла. Из стиснутого глиняного кулака брызнула кровь.
Хрясь! Голова Мордатого разлетелась, как тыква.
– Ааа! – Шнырь метался по насыпи и верещал. – Пане! Помогите! Обещали, пане! Клялись!
Потом пискнул… и затих.
Тот, кого называли паном, бежал. Он побежал, когда голем кинулся на подрывника; сорвался с места и ринулся в степь! Бежать-бежать-бежать, спотыкаться, мчаться снова, пока из-за спины раздаются крики, пока чудища заняты людскими отбросами, которых он привел…