Потому что люблю
Шрифт:
Тристан поморщился, хотя, когда он представил эту картину, у него забурлила кровь.
– Какому мужчине это нужно? Весь интерес в том, чтобы завоевать женщину и убедить ее, что она хочет… – Видя, что она смотрит на него, прищурившись, Тристан усмехнулся. – Это мне напомнило, что очень хотелось вас кое-чему научить. Встаньте, и я покажу вам, как правильно наносить удар.
Мисс Беннет буквально рот разинула.
– Правильно наносить удар? Единственный случай, когда мне это понадобилось, вам известен.
– Это умение может вам пригодиться, если вы заказали еще несколько
Она медленно вложила пальцы в его протянутую руку и встала.
– Вам нравится мое платье?
Этот вопрос заставил Тристана опустить взгляд. Поскольку она стояла так близко, его взгляд уперся прямо в ее грудь. Он уже и до этого боролся с желанием полюбоваться ее роскошным бюстом, но теперь бороться было невозможно. А грудь у нее, видит бог, и впрямь представляла собой впечатляющее зрелище даже в этом относительно скромном платье. Теперь, когда его взгляду не мешали кружева и ленты, он был просто околдован молочной белизной и гладкостью ее кожи. Неужели она и раньше так выглядела под всеми теми розовыми рюшами? Зачарованный, он опустил взгляд еще ниже. Платье плотно облегало талию мисс Беннет, обозначая, какие длинные у нее ноги. Тристану нравились высокие и полногрудые женщины. А высокая полногрудая женщина с кожей, словно испускающей сияние… Если бы на балу у леди Малькольм на мисс Беннет было это платье, он не знает, что бы могло произойти за теми пальмами в кадках.
– Вы считаете, что это платье мне больше идет? – снова спросила она.
Тристан резко поднял взгляд обратно к ее лицу. Он почувствовал себя неловко. Одно дело обратить внимание на великолепную грудь, и совсем другое – быть застигнутым, когда пялишься на нее, как неотесанный подросток.
– Да, – подтвердил он. – Пожалуй, это самое красивое из всех ваших платьев, которые я видел.
Она улыбнулась, приятно удивленная.
– Я больше не похожа на зонтик?
Тристан в досаде сжал губы. Как его угораздило сказать такое, хотя он с самого первого раза, когда ее увидел, подумал, что она может быть сиреной?
– Нисколько. Я уже признал, что был не прав, когда это сказал. Это была непростительная грубость.
Ее радость померкла.
– Тогда почему вы это сказали?
Ее тон выражал любопытство, но в самом вопросе содержался легкий упрек, от которого Тристан почувствовал укол совести. Он ведь знал, что оскорблять леди нехорошо. И тот факт, что в самой мисс Беннет было нечто, что его цепляло и провоцировало сверх всякой меры, не мог служить оправданием. Пытаясь замаскировать честный ответ небрежным тоном, он сказал:
– Потому что я грубый и невоспитанный.
Она поджала губы.
– Вот это уж вы отлили больше, чем выпили.
Брови Тристана взлетели вверх – он был в восторге.
– Что за слова из уст леди?!
– Уверена, вы слышали много чего похуже, – парировала она. – Но прошу вас, не рассказывайте моей тете, что я это сказала. У меня это вырвалось случайно, прежде чем я успела подумать.
– Ерунда, вы произнесли это с удовольствием. – Она сверкнула на него глазами, и он добавил: – Тем не менее я сохраню вашу тайну. Мне нравятся
– Так вот почему вы ведете себя как грубый, плохо воспитанный человек? Чтобы оттолкнуть всех, в ком нет огонька?
– Нет. Женщин с огоньком мое грубое поведение притягивает, а поскольку такие, как они, мне нравятся больше других, у меня и нет стимула меняться.
– Легкомысленные женщины. – Мисс Беннет фыркнула. – И повесы вроде моего брата.
– Да, ваш брат тот еще повеса, – согласился Тристан.
– Моя мать винит во всех его безумных выходках вас.
Тристан поджал губы.
– Как приятно, – буркнул он. – Это большая честь для меня – развратить наследника столь достойного рода.
Мисс Беннет внимательно посмотрела на него, нисколько не обескураженная.
– Ой, да я знаю, что Дуглас может быть ужасен и без вашего дурного влияния. Но все-таки я думаю, даже ему хватает хороших манер, чтобы не называть женщину в глаза уродливой.
Тристан тут же возразил:
– Я никогда не называл вас уродливой. Всего лишь высказал свое мнение о вашем платье, а не о лице.
Она издала какой-то звук, подозрительно похожий на фырканье.
– Уловить разницу было трудно.
– Разница очень даже есть, огромная! – Тристан скользнул взглядом по ее лицу, свежему, как только что приготовленные сливки. Ее губы были такими же розовыми и спелыми, как на балу у леди Малькольм, и он постарался не думать о том, какими они были на вкус. Ее глаза сейчас не метали в него искры, но их открытого, честного взгляда он боялся еще больше. – Я бы никогда не стал говорить плохо о вашем лице, – проговорил он вполголоса. – Просто не мог бы. Все, что в вас есть красивого, вы прятали под нелепыми прическами и платьями неподходящих фасонов, и именно это мне не нравилось. А вовсе не вы сама.
Ее губы приоткрылись, глаза стали круглыми. Она мягко сказала:
– Спасибо. Это был почти комплимент.
Это и был комплимент. Тристан не осмелился сказать ничего более, и так уже его мысли приняли опасное направление. Пугающая его правда заключалась в том, что мисс Беннет становилась все более и более привлекательной с каждой новой встречей. От нее исходил восхитительный запах. Она умела его рассмешить, провоцировала, дразнила, господствовала в его мыслях и доводила его до того, что он готов был поклясться: она – колдунья, старающаяся свести его с ума. Ее губы по-прежнему его дразнили и словно манили снова ее поцеловать. Теперь на ней вдобавок было приличное платье, которое представляло ее грудь и талию в выгодном свете и вызывало в его воображении картину, как ее длинные ноги обвивают его бедра…
Он кашлянул, прочищая горло.
– Так вы хотите научиться наносить удар или нет?
Она шумно вздохнула:
– Не думаю, что в этом есть необходимость.
От вздоха ее грудь приподнялась. Тристан некрепко сжал кулаки и встал в боевую позицию.
– Лучше вам научиться, как это делать. Держите руки вот так.
Она закатила глаза, но потом все-таки подняла руки, копируя его позу.
– А теперь ударьте меня.
– Что-о? – удивилась она и опустила руки. – Нет.