Потому что люблю
Шрифт:
Мрачный, полураздетый, толком не проснувшийся Тристан Берк все равно представлял собой довольно впечатляющее зрелище. Но гладко причесанный, одетый в элегантный темно-зеленый халат, он был прямо-таки воплощением соблазна. И он пристально смотрел на нее из-под полуопущенных век таким взглядом, словно она так же завораживала его, как он – ее.
Глава 2
К тому времени когда Тристан вспомнил, где его халат, Фурия – так он ее про себя назвал – уже обнаружила свою добычу. И судя по доносившемуся из-под одеяла голосу Беннета, в котором слышалось все больше отчаяния, не только обнаружила, но и выпотрошила и порезала на кусочки. Тристан
Внешне она не была похожа на фурию. На взгляд Тристана, она выглядела довольно заурядно – была выше среднего роста и обладала пышной фигурой, которой совершенно не подходили модные сейчас фасоны платьев. Из-за этого она выглядела… если говорить без прикрас, она выглядела толстой. Ну может быть, не совсем толстой, но ее фигура несколько выходила за рамки понятия «пухленькая». Ее грудь – а в этом месте женщина и должна быть полной – закрывали ярды кружев, а множество нижних юбок под платьем в розовую полоску придавали фигуре изрядный объем. Цвет волос у нее был довольно приятный, но она носила прическу, которую Тристан терпеть не мог, – множество ужасных тугих кудряшек. На его взгляд, это выглядело по-детски. А лицо? Лицо у нее привлекательное, решил он, и интересное. Но, возможно, последнее объяснялось только дьявольским ликованием, которым горели ее глаза, пока Беннет безуспешно пытался избавиться от ее болтовни.
Но когда она сказала «оранжевое», Тристан поморщился. Только не оранжевое. Большинство дам смотрятся безобразно в оранжевых платьях, а она так и вовсе будет выглядеть отвратительно. Тристан считал себя в некотором роде знатоком женщин и их одежды. Он любил женщин, особенно красивых, а если женщина не была красивой, то она по крайней мере могла бы постараться выглядеть наилучшим образом. И он сказал:
– Золотистое. Вам следует сшить платье цвета золота.
Она с сияющим от восторга лицом повернулась к нему. Через какие-то доли секунды выражение ее лица застыло, но до этого Тристан все-таки успел заглянуть ей в глаза. Они были глубокого, насыщенного коричневого цвета, как свежезаваренный кофе, и с золотистыми искорками. Определенно ей стоит носить одежду цвета золота, этот богатый теплый оттенок подчеркнет цвет ее лица, а он у нее прекрасный, надо признать. «Если она изменит прическу и наденет более подходящее к ее фигуре платье, то сможет выглядеть вполне сносно», – подумал Тристан до того, как мысленно прервал сам себя. Но он-таки себя прервал. Во-первых, потому что она Фурия, а ему не нужны в жизни еще злые, сварливые женщины, вполне достаточно тетки и двух кузин. А во-вторых, потому что она сестра Дугласа Беннета, а путаться с сестрой товарища по выпивке не годится, если, конечно, ты не собираешься на ней жениться, но даже и тогда это довольно рискованно. Но главная причина, по которой Тристан оборвал ход своих мыслей, заключалась в том, что она была совершенно не в его вкусе – с этими нелепыми мелкими кудряшками и ярдами кружев, закрывающих бюст. Ну и, конечно, с этой ее манерой барабанить в дверь молотком, словно Гефест по наковальне. Видит бог, такая женщина не нужна ни одному мужчине.
– Прошу прощения за любопытство. – Она обрела дар речи. – Вы в этом доме поселились?
– Да, на два месяца, – ответил Тристан. – Пока в моем доме ремонтируют крышу.
– А-а, – сказала она. – Как мило, что товарищ по распутству будет у Дугласа совсем рядом, под рукой.
Тристан поднял брови.
– По распутству? Забавно, что вы так быстро
– Ну, это первое, что приходит в голову, когда речь заходит о моем брате. – Она смерила его взглядом с головы до ног. – И о вас, полагаю.
– Святые небеса, – протянул Тристан. – Тогда, должно быть, это первое, что пришло вам на ум, когда я открыт вам дверь. Должен ли я считать себя польщенным?
Золотистые крапинки в ее глазах блеснули.
– Вероятно, нет. Я представляю вас двоих в стельку пьяных, неспособных ходить, отсыпающихся после попойки. Не сомневаюсь, что при этом вы бы чудовищно храпели и поминутно дергались. – Она одарила его сдержанной улыбкой. – Ну как, вы польщены?
Он искоса посмотрел на нее.
– Вы говорите так, будто это состояние вам хорошо знакомо. Вы когда-нибудь участвовали в нашей попойке? Что-то не припоминаю вас вдребезги пьяной, но столь точное описание не может быть только плодом воображения.
– Но так оно и есть, – заверила Джоан. – У меня очень живое воображение.
Его взгляд снова скользнул по кружевам, не скрывавшим место на ее шее, где было заметно быстрое биение пульса. От гнева? Или от чего-то другого? Тристан с удивлением понял, что острый язык Фурии ему чем-то по душе.
– У меня тоже, – пробормотал он.
– Я в этом не сомневаюсь. Особенно если вы верите, что я отсюда уйду, не заручившись обещанием моего дорого братца присутствовать завтра вечером на балу у леди Малькольм. – Она наклонилась к кровати и снова ткнула кулаком спрятавшегося под одеялом брата. – Только подумай, Дуглас, как рада будет мама нанести тебе визит сегодня днем и завтра утром, чтобы напомнить тебе про бал. Я непременно ей передам, что ты ее специально пригласил.
Дуглас совершил стремительный бросок из своего убежища под одеялом и схватил чернильницу и перо. Разбрызгивая во все стороны чернила, он поставил размашистую подпись внизу листа, который сунула ему Джоан.
– Вот, подписал! Теперь-то ты оставишь меня в покое?
Джоан победно улыбнулась и помахала листком, чтобы чернила высохли.
– Конечно! Я же говорила, что уйду, как только ты дашь обещание. Теперь мама увидит доказательство того, что я с тебя это обещание взяла. Спасибо, Дуглас, было приятно снова с тобой повидаться. – Джоан свернула листок и убрала его в ридикюль. – Не забудь, бал завтра вечером. Мне бы не хотелось приходить еще раз, чтобы тебе напомнить.
– Уходи ради бога! – прорычал Беннет и снова нырнул под подушку и одеяло.
Его сестра еще раз улыбнулась и слегка покачала головой из стороны в сторону. Тристан нахмурился, заметив ее злорадство. Бедный Беннет, ведь ему пришлось расти с ней рядом. Наконец Джоан встала со стула и повернулась, чтобы уйти, но, увидев, что он стоит в дверях, остановилась. Довольное выражение сбежало с ее лица.
– Прошу прощения, сэр.
– За то, что терроризировали беднягу, когда он даже с постели еще не встал? Нет, я вас не прощаю.
Ее карие глаза прищурились, и она произнесла таким тоном, словно сомневалась, в своем ли он уме:
– Вы загораживаете дверь.
Тристан заскрежетал зубами.
– Вам следовало подумать об этом до того, как вы вторглись в дом.
– О, я совсем забыта, что вы теперь тут живете. Может быть, в качестве дворецкого? Встречаете гостей?
– Вы – само очарование, – процедил Тристан.
– Так вот почему вы не хотите, чтобы я уходила? – проворковала Джоан, захлопав ресницами. – Признаюсь, никогда не думала, что мой брат станет свидетелем того, как на меня набрасывается с оскорблениями полуобнаженный мужчина! – Она повысила голос и придала каждому слову драматичное звучание, достойное самой талантливой актрисы: – Это настолько неприлично, что, клянусь, он будет вынужден вызвать вас на дуэль!