Потому что ты моя
Шрифт:
Мое сердце никак не успокоится. Оно и раньше чуть что заходилось едва ли не в приступе тахикардии рядом с ним, так о чем говорить теперь, когда оно истосковалось по нему. Черт, неужели это Руслан? Или моя совесть решила поиздеваться надо мной, как только я захотела двигаться дальше?
Боже.
Он смотрит прямо на меня, не отводит голубых глаз, которые темнеют, точно море во время шторма. Не слушает и не слышит, что ему говорит Владимир. Напряжение между нами растет. И это не то мучительное напряжение, которое потом выливается в тонны наслаждения, сладкие стоны и физическую любовь. Это то предельное напряжение, из-за которого закладывает уши, пекут щеки и бурлит в венах кровь.
– Мы поговорим
– Мне лучше уйти.
– Соня, мой сын протрезвеет и обязательно принесет извинения. Это я тебе обещаю.
– Я подожду на улице.
Не оборачиваясь, хватаю пальто из рук Владимира, выскакиваю за дверь и жадно дышу. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Легкие горят, будто я пробежала целый марафон, а на деле просто минуту дышала с ним одним воздухом. Черт, я будто падаю и падаю. Проваливаюсь в кроличью нору, как глупая Алиса. Это все какой-то невыносимый сюр. Сын? Отец? Как это могло произойти со мной?
Накидываю пальто на плечи и даже не застегиваю. Живот скручивает спазмами, и из глаз брызжут слезы. Так нечестно. Я только-только стала его забывать, а мне снова продольно вскрыли вены и пустили кровь, чтобы я медленно умирала? Нет уж. Сжимаю кулаки и ровной походкой направляюсь к автомобилю Владимира. Щелкает сигналка – видимо, он из окна снял блокировку. Я почти стону в знак благодарности, забираюсь в салон с тонированными стеклами и нажимаю кнопку центрального замка. Хотя бы здесь пусть и ненадолго я чувствую себя в безопасности. Кубинский кофе, который в ярких красках обещал мне Владимир, и дизайн-проект, что мы должны были обсудить, забываются в один миг. Мне вообще кажется, будто я теперь никогда в жизни не смогу пить американо без привкуса едкой горечи во рту.
Руслан… он тоже пах кофе и табаком. За две недели, самые яркие две недели в моей жизни, которые мы провели вместе на берегу моря, я успела привыкнуть к этому запаху. Говорят, привычки формируются двадцать один день? Чушь и ерунда. Он с первых минут знакомства, с первого взгляда и нахальной улыбки пробрался ко мне под кожу и оставил везде отпечатки, вынудил без давления каждый день просыпаться в его постели и с мыслями о нем.
Наш курортный роман казался мне началом целой истории длиною в жизнь. Ну не могли двое так совпадать, чтобы не остаться вместе после финальных титров. Такие встречи случались один раз на тысячу, на миллион. Я влюбилась в Руслана полностью и без остатка, и меня не смутили ни его вредные привычки, ни его дерзость, ни разное, судя по уровню отдыха, финансовое положение – мы с девочками из художки копили на эту путевку в Испанию почти год, подрабатывая везде и сразу, а он явно не чувствовал никаких денежных ограничений, снимая яхту с друзьями и нам на двоих роскошный номер с видом на море. Меня не смущало в нем совершенно ничего. Даже сережки в ушах казались до безумия сексуальными, хотя я никогда не была фанатом вандализма на теле – не люблю пирсинг, татуировки и прочее. Мы практически ничего друг о друге не знали, а казалось будто за четырнадцать дней изучили друг друга от и до.
Когда Руслан провожал меня на самолет, я настолько была уверена в продолжении, что меня не пугало расстояние в три тысячи километров между нашими городами. Это было всего два с половиной дня на поезде от Омска. Или четыре часа по воздуху. Разве это могло стать преградой для двух влюбленных, которые хотят быть друг с другом? Я думала, расстояние – это просто цифры, отрезок на карте в приложении телефона. Не препятствие. Но мои мечты разбились вдребезги
Не зря я боялась этого города.
Резкий стук в окно заставляет вздрогнуть и повернуть голову. Страх сдавливает горло, когда я вижу на холоде Руслана – все еще раздетого, злого, тяжело дышащего. Понимаю, что обманывала себя – ничего не забыто, как бы сильно я ни старалась. Сердце истекает кровью в груди, иначе почему я захлебываюсь?
– Открой! – скорее догадываюсь по движению его губ, на которые завороженно смотрю, чем действительно слышу это.
В ужасе мотаю головой и вжимаюсь лопатками в сиденье. Нет, если я открою, то, возможно, коснусь его, и тогда…
– Я сказал, открой! – кричит он и изо всех сил лупит ладонью по стеклу, а я жмурюсь. Нет, это не мой Руслан. Он остался на берегу Средиземного моря, в лучах золотистого солнца, в соленой воде, ласкающей кожу, в на белоснежных простынях, пахнущих любовью. Его нет. Все затерялось в прошлом. Это просто кошмар.
Я так плотно сжимаю глаза, что меня ослепляют разноцветные фейерверки. Шум в ушах нарастает, пальцы дрожат, да меня уже всю трясет. Я моргаю, когда больше не могу не смотреть, и, заметив Владимира, выходящего из дома, наконец выдыхаю. Хотя бы немного. Все сейчас закончится, а завтра будет новый день. Все закончится, и я снова буду зализывать раны, но подальше от него. Подальше от всего этого.
Владимир зовет Руслана, и тот обходит машину со стороны капота, направляясь к нему. Они ругаются. Яростно. Пылко. С жаром. И я невольно вскрикиваю и прикрываю рот, когда Владимир дает сыну пощечину, а ее фантомный звон оглушает меня. За два месяца совместной работы я ни разу не слышала, чтобы он даже голос на кого-то повышал, не то что… боже, что должен был сказать Руслан, чтобы заслужить это? Мне страшно. А он молча потирает лицо, сплевывает на асфальт и быстрым шагом возвращается в дом, больше не взглянув в мою сторону.
Осторожный стук в водительскую дверь слишком разительно отличается от требования Руслана. Я бы с удовольствием пряталась в одиночестве и дальше, но тянусь к панели и открываю Владимиру. Все потом, когда запрусь в четырех стенах съемной студии и позволю себе выплакать ком, застрявший в горле.
– Соня, извини, что ты стала свидетелем подобной сцены. Не так я хотел провести это утро, – пристегиваясь ремнем безопасности, говорит совершенно будничным тоном Владимир. Он осторожно берет мою ладонь и, поднеся к губам, едва ли ощутимо целует. Его губы теплые, как и улыбка, с которой он на меня смотрит, щетина лишь слегка царапает кожу. Мне даже почти приятно. Владимир очень привлекательный мужчина, половина офиса сохнет по нему, а вторая половина – мужчины. Но я какая-то неправильная, изувеченная и зависимая, потому что могу сейчас думать только о его сыне. Если бы Руслан наговорил ему гадостей обо мне, если бы рассказал о нашей связи, его отец вел бы себя со мной по-другому, ведь так?
Я робко киваю и отворачиваюсь, чтобы пристегнуться и скрыть подступающие слезы. Все, о чем я сейчас могу думать, так это не о нежности Владимира и не о предстоящей работе на объекте, которую я так ждала. Я могу думать лишь о том, что Руслану очень идет фамилия Платонов. И о том, что, если бы я знала ее, все сложилось по-другому. Я бы изначально не согласилась на работу в фирме его отца, каким бы заманчивым это предложение не казалось.
Глава 3