Потому что ты моя
Шрифт:
Руслан вскакивает с места и в один прыжок оказывается так близко, что я почти глотаю сигаретный дым, который он выдыхает в сторону от меня. Я уже и забыла, какой он высокий – когда нависает надо мной, это особенно чувствуется, хотя с моими ста семьюдесятью тремя сантиметрами немногие мужчины могут похвастаться чем-то подобным. Я помню, что он занимается баскетболом. И тут же припоминаю слова о том, что ростом он пошел в дедушку, потому что мама с папой у него обычные. Внезапно настигшее сравнение с Владимиром в моей голове сбивает боевой настрой.
О чем я вообще? Я не сумею противостоять Руслану. Только не
– Какое, на хрен, здравствуй? Что ты забыла здесь? – рычит он на меня.
Я вспоминаю. Нечто похожее уже происходило с нами, когда он спустя время приехал в Омск и подловил меня у дома. Устроил скандал посреди двора и избил моего двоюродного брата, который был со мной. Требовал ответов, почему я игнорирую его звонки и сообщения, но я была настолько истощена и не в форме, что не сумела объяснить словами. Мне казалось, все очевидно. У нас не получилось. Нас больше не было. Возможно, нас и не было никогда.
– Я здесь живу, – отвечаю, понимая, что в таком его состоянии нормального разговора не получится. Этот торнадо снесет все на своем пути, не оставив в живых никого.
– Стоять! – он перехватывает меня за руку, когда я пытаюсь его обойти. Из-за резкого движения я роняю пакет на землю, а апельсины яркими пятнами рассыпаются по серому асфальту.
– Отпусти.
– Ты не уйдешь, пока я не позволю, – говорит медленно и с ударением на каждом слове покрасневшими от ветра губами. – Еще раз спрашиваю, что ты делаешь в городе?
– Мне больно, – огрызаюсь я, но все бесполезно. – Я работаю здесь. Стажируюсь! Отпусти меня, Руслан!
Он лишний раз моргает, когда произношу его имя, но продолжает наступать.
– Что ты, сука, делаешь с моим отцом? И я, блять, не поверю, что это все ебаное совпадение! Можешь даже не заливать мне!
Руслан дергает меня сильнее, тянет ближе, как будто так точно разглядит правду в моих глазах.
– Я ничего не знала…
– Не ври мне!
Я вздрагиваю от его тона, и теперь мне становится по-настоящему страшно. Его глаза горят. Голубой радужки даже не видно из-за огромных зрачков. Ноздри раздуты, плечи прыгают вверх на каждом вдохе, а дышит он рвано, будто со злостью выплевывает воздух в лицо. Что мне ему сказать, если он ничего не хочет слышать и все давно решил в своей голове?
– Да, я специально добилась работы в фирме твоего отца и соблазнила его, чтобы тебе было больно, – произношу холодно, пока пульс замедляется с каждым словом. Я медленно умираю изнутри. – Это ты хотел от меня услышать?
Я чуть наклоняю голову влево и даже выдавливаю из себя подобие улыбки. Секунда, две. Руслан не выдерживает и, схватив меня за воротник, тянет вверх так резко, что мне приходится встать на носочки.
– Ты, сука, не наигралась еще? Чтобы я не видел тебя ни рядом с моим отцом, ни рядом с домом, поняла? – он не кричит. Хуже. Он говорит это свистящим шепотом, от которого по спине бежит холодок.
– А то что? – я отчаянно шагаю в пекло, сжигая нас обоих. Теперь назад дороги точно нет.
– Ты не хочешь этого знать, поверь, – он брезгливо кривит губы и отпускает меня, одергивая руку, будто испачкался. Это все добивает. Как гвоздь в крышку или горсть земли, падающая сверху. Я отворачиваюсь, всхлипываю, плотно сжав губы, хватаю полупустой пакет,
– Это не твое дело. Наша с Владимиром личная жизнь, – бросаю через плечо и дрожащими пальцами прикладываю магнит к замку.
Руслан не отвечает, и я почти успеваю выдохнуть, переступив порог. Вот только дверь за мной не закрывается, а меня толкают к стене и придавливают телом. Это он. Его запах. Его жар. Его руки на моих бедрах, а губы почти касаются моих.
– Ваша, блять, с Владимиром? Напомнить как ты стонала подо мной? Или тебе настолько похер с кем? – рушат все его слова, но мой ответ, какой бы он ни был, тонет в его жадном, причиняющем физическую боль поцелуе.
Глава 5
Руслан
Зря я узнал, где она живет, и приперся сюда. Этот поцелуй – большая ошибка. Гигантская. Не дебил, прекрасно это понимаю и все равно целую, потому что все, что связано с сукой-Соней, сильнее меня. Загонял себя на тренировке, после колотил грушу в зале – все бесполезно. Стоит ей оказаться рядом, мною овладевают инстинкты: животные и совершенно дикие, не поддающиеся контролю, своей силой затмевающие разум. Сегодня к ним добавляется еще и яростное желание ее наказать. За то, что снова появилась в моей жизни, за то, что имела наглость втянуть во все это дерьмо отца.
С каким, сука, апломбом она выдала эту ахинею про их отношения! Бесстыдная стерва.
Наша с Владимиром личная жизнь.
Только через мой труп у нее будет личная жизнь с моим отцом! Но сначала я докажу всем и ей в первую очередь, какая она лживая шлюха, готовая раздвинуть ноги перед любым, кто… Что? Предложит денег? Справедливости ради, от моих денег в Испании она отказывалась. Правда, это мог быть лишь хитрый ход, чтобы отвлечь внимание. И он ведь сработал – я таскался за ней, как обезумевший от любви болван, пока она не махнула белокурым хвостом и не сказала, что остаться со мной в Испании не сможет, даже если я оплачу все ее расходы. И потом, несмотря на раздражение и злость, часами висел с ней на телефоне, строчил сопливые сообщения, планировал поездку в ее блядский Омск. На телок других даже не смотрел, надеясь на новую встречу, пока все в моей жизни в один момент просто не пошло через жопу. Мама умерла, а Соня… А Соня нашла, с кем скоротать время, пока я не мог уделять ей достаточного внимания.
Воспоминания жгучей болью отзываются в груди, вызывая на языке противную горечь. Бесцеремонно толкнув Соню к стене, я вжимаю свое твердое тело в ее, такое стройное, и все же поразительно мягкое, женственное, почти идеальное, если забыть, какой гадине принадлежит. Пальцы в ее волосах, чтобы не смела отстранятся. Возбужденный от ненависти член – в ее живот. Она потрясенно распахивает губы, видимо, чтобы протестовать, а я тут же бросаюсь в атаку, проникая языком в горячий рот. Без спроса. Без разрешения. Беру ее, как раньше, на чистых эмоциях. На вкус она… как море, песок, как горячее солнце. Идеальная настолько, что в этот момент я еще сильнее ее ненавижу. Кладу ладонь ей на щеку, направляя так, чтобы удобнее было целовать. С маниакальным упорством проникаю в нее языком. Прикусываю и засасываю ее губы, дурея от всхлипов, которыми она сопровождает мои действия.