Потоп
Шрифт:
Вихрь борьбы теперь переместился от стола в другой конец горницы. Ляуданцы защищались с бешенством, но с той минуты, когда Кмициц свалил Юзву и бросился в самую гущу дерущихся, тут же уложив другого Бутрыма, победа стала клониться на его сторону.
Челядь Жендзяна тоже ворвалась в избу, с саблями и пистолетами, но хотя Жендзян и кричал: «Бей!» — она не знала, что делать, так как не могла разобрать, кто с кем дерется: ляуданцы никаких мундиров не носили. И в общей неразберихе слугам старосты попало и от тех, и от других.
Жендзян держался осторожно,
Сопротивление ляуданцев слабело с каждой минутой: они пали духом, увидев, как свалился Юзва, и услышав страшное имя Кмицица. Но дрались они бешено. Между тем корчмарь тихонько проскользнул мимо дравшихся с ведром воды в руке и выплеснул воду в огонь. В горнице стало совершенно темно; дерущиеся сбились в такую тесную кучу, что могли биться только врукопашную. На минуту крики замолкли, слышалось только хриплое дыхание и беспорядочный топот ног. Вдруг в открытую дверь выбежали сначала люди Жендзяна, потом ляуданцы, за ними люди Кмицица.
Началась погоня в сенях, в кустах перед сенями и по всему двору. Раздалось несколько выстрелов, потом крики и визг лошадей. Закипела битва у возов Жендзяна, под которыми скрылась его челядь; ляуданцы также искали под ними спасения, и тогда челядь, приняв их за нападающих, дала по ним несколько залпов.
— Сдавайтесь! — крикнул старик Кемлич, просунув острие своей сабли под один из возов и тыча ею в спрятавшихся под ними людей.
— Стой, сдаемся! — ответило несколько голосов.
И тотчас челядь Жендзяна стала бросать из-под возов сабли и пистолеты, потом сыновья Кемлича стали вытаскивать за волосы людей из-под возов; наконец старик Кемлич крикнул:
— К возам! Брать все, что в руки попадет! Живо, к возам!
Молодым Кемличам не нужно было повторять приказания, и они бросились снимать холщовину, которой были накрыты сокровища Жендзяна. Они уже выбрасывали на землю разные вещи, как вдруг раздался голос Кмицица.
— Стой!
И Кмициц, чтобы придать больше весу своему приказанию, стал бить Кемличей рукояткой своей окровавленной сабли. Козьма и Дамьян бросились в сторону.
— Ваша милость… Нельзя? — покорно спросил старик.
— Не трогать! — крикнул Кмициц. — Ступай искать старосту!
Козьма и Дамьян, а за ними и отец бросились исполнять приказание, и через четверть часа они появились снова с Жендзяном, который, увидев Кмицица, низко поклонился и сказал:
— Простите, ваша милость, но меня тут обижают… Я ни с кем войны не искал, а если и еду проведать знакомых, так ведь это всякому можно.
Кмициц, опершись на саблю, тяжело дышал и молчал; Жендзян продолжал:
— Я ни шведам, ни князю-гетману никакого вреда не сделал, я к пану Володыевскому ехал, он старый мой знакомый, мы с ним вместе на Руси воевали… Зачем мне драки искать?.. Я в Кейданах не был, и никакого мне дела нет до того, что там произошло… Я только
Кмициц тяжело дышал и продолжал смотреть на Жендзяна как бы рассеянными глазами.
— Прошу вас покорно, вельможный пане, — снова начал староста. — Вы изволили видеть, что я этих людей не знал и другом их не был! Они на вашу милость напали, за это им досталось, так за что же мне страдать, за что мое добро пропадать будет? В чем я провинился? Уж ежели нельзя иначе, так я солдатам вашей милости выкуп дам, хоть бедный я человек и многого дать не могу… По талеру им дам, чтоб их труды даром не пропадали… По два талера дам!.. Может, и ваша милость соблаговолите принять от меня…
— Накрыть возы! — крикнул вдруг Кмициц. — А вы забирайте раненых и убирайтесь к черту!
— Благодарю покорно, ваша милость! — ответил арендатор из Вонсоши.
Вдруг подошел старик Кемлич и, показывая остатки зубов над обвисшей нижней губой, произнес:
— Ваша милость… это наше!.. Зерцало справедливости… это наше!..
Но Кмициц так взглянул на него, что старик сгорбился чуть не до земли и не посмел вымолвить ни слова.
Челядь Жендзяна бросилась запрягать лошадей в возы. Кмициц снова обратился к пану старосте:
— Берите всех этих раненых и убитых, каких найдете, отвезите их пану Володыевскому и скажите ему от меня, что я ему не враг, а может быть, и друг, лучший, чем он думает… Я не хотел с ним встречаться, нам еще встречаться не время. Может быть, позднее придет время, и встретимся, но сегодня он бы мне не поверил, и мне бы нечем было его убедить. Может, потом… Слушайте, ваць-пане! Скажите ему, что эти люди на меня напали и что я должен был защищаться…
— По справедливости говоря, это так и было, — ответил Жендзян.
— Подождите… Скажите еще пану Володыевскому, чтобы они держались все вместе, потому что Радзивилл, как только дождется присылки конницы от де ла Гарди, тотчас выступит против них. Может быть, он уже в дороге. Оба они сносятся с князем-конюшим и курфюрстом, и близко к границе стоять опасно. Но прежде всего пусть держатся вместе, иначе погибнут. Воевода витебский хочет пробраться на Полесье… Пусть они идут к нему навстречу, чтобы он, в случае чего, мог им помочь.
— Все скажу, ничего не забуду.
— Хоть это говорит Кмициц, хоть Кмициц предостерегает, но пусть они ему верят, пусть посоветуются с другими полковниками и обдумают, не лучше ли им будет держаться вместе. Повторяю, гетман уже в дороге, а я пану Володыевскому не враг!
— Если бы у меня был какой-нибудь знак от вашей милости, чтобы показать ему, было бы лучше, — сказал Жендзян.
— Почему лучше?
— Потому что пан Володыевский скорее бы поверил в искренность слов вашей милости и подумал бы, что это не зря, если ваша милость со мной знак присылаете.