Потребляющий
Шрифт:
К тому времени, когда они отнесли Папа в его кресло во главе кухонного стола, тварь уже подползла к выпуклости колена старика. Они попробовали сделать две вещи, но ни одна из них не дала положительных результатов. Сначала они попробовали облить его горячей водой. Мейбл поставила кипятить чайник на дровяную печь, зная, что ее муж любит выпить кружку дегтярного черного кофе после вылазок в лес. Осторожно она опрокинула чайник на извивающееся тело с зазубренной щетиной. Все в комнате молчали, наблюдая за происходящим в нервном ожидании. Мейбл и мальчики приготовились к тому, что ошпаренная тварь
Затем Нэйт взял из кухонной кладовки разделочный нож. Осторожно, чтобы не запутать руку в перьях, он вонзил нож в тело твари, намереваясь насадить ее на шампур. Но все же благие намерения оказались тщетными. Острие ножа постоянно ударялось о сеть твердых, переплетенных между собой чешуек, сравнимых с цепью рыцарских доспехов.
– Попробуй его голову, - предложил Джонни.
Он так и сделал. После нескольких мгновений долбления острие лезвия с треском отломилось.
– Ничего не выходит, - вздохнул Нэйт.
– Эта штука твердая, как панцирь черепахи.
– Что же нам теперь делать?
– спросил Джонни.
Он заметил, что тварь уже наполовину забралась на бедро его отца и, что удивительно, ее зубастая пасть увеличивалась в ширину, подстраиваясь под окружность пожираемого ею куска мяса. Пап больше ничего не мог ответить. Он просто сидел и дрожал, слезы ярости и муки катились по его обтянутым кожей щекам.
Мейбл осознала свою ответственность и взяла себя в руки.
– Отнесите отца в спальню и устройте его поудобнее.
Она последовала за ними в переднюю комнату, которую они с супругом делили более пятидесяти лет. После того как отца аккуратно уложили на большую пуховую перину, Мейбл вывела сыновей в коридор.
– Нэйт... у тебя есть ключи от папиного грузовика, не так ли?
– Да, мэм.
– А теперь послушайте меня оба, - сказала она, пытаясь успокоить себя.
– Я хочу, чтобы вы поехали в город и забрали Дока Хэмптона. Привезите его сюда как можно быстрее.
– Но эта штука на Папе...
– начал протестовать Нэйт.
– Как бы быстро она ни двигалась... к тому времени, как мы вернемся, от него ничего не останется.
– Не говори ерунды!
– возразила Мейбл, хотя ее скептицизм был наполовину пропитан страхом.
– А теперь поезжайте. И наденьте рубашки, вы оба. Я не хочу, чтобы вы ехали в город, как пара голых дикарей, слышите меня?
– Да, мэм.
Они торопливо оделись, и вскоре старый пикап уже ехал по грунтовой дороге в город.
– Мейбл?
После минутного колебания она вошла в дом, чтобы узнать, что нужно Папу.
– Мейбл?
– слабо пробормотал Пап. Его лицо, некогда румяное от крепкого здоровья, теперь смотрело на нее, побледневшее, словно мука для выпечки.
– Мейбл... я хочу, чтобы ты оказала мне одну услугу.
– Конечно, - сказала она, но в ее тоне чувствовалась настороженность.
– Я хочу, чтобы ты принесла мое старое ружье из шкафа в холле и зарядила его для меня.
– Зачем?
– воскликнула Мейбл.
В
Пожилой мужчина старался не смотреть ей в глаза.
– Больно, Мейбл... о, Господи Боже, как больно!
– eго руки с белыми костяшками вцепились в матрас, ногти все глубже впивались в покрывало.
– Мейбл, дорогая... я не знаю, сколько еще я смогу выдержать.
Мейбл Уилсон сняла фартук и ласково вытерла пот с его испачканного лба. Она была богобоязненной, воцерковленной женщиной и в этот момент поняла, что должна опираться на свою веру, чтобы помочь им обоим пройти через это страшное испытание.
– Я не дам тебе умереть, папаша Уилсон, - заявила она, и слезы сами полились ручьем.
– Ни от твоей руки, ни от руки этого... этого чудовища, которое овладело тобой!
– Значит, ты отказываешься мне помочь?
– он снова стал тем самым горцем, который ничего не страшится, полным мочи и уксуса, за которого она вышла замуж летом восемнадцатого года.
– Ну, если так, то убирайтесь отсюда! Убирайся и закрой за собой дверь! И как бы я ни кричал, женщина, не входи... Ты понимаешь, что я говорю?
Он нехотя опустил взгляд на перьевого паразита. Тварь была уже на стыке его промежности и бедра, кровь лилась потоками, больше, чем он видел за всю свою жизнь.
Могло ли это существо есть и есть, и никогда не насытиться до предела? Неужели его дьявольский голод вечен? И на кого она начнет нападать, когда наестся досыта?
Мейбл подчинилась требованию мужа. Она быстро закрыла за собой дверь и заперла ее на ключ.
Она стояла у входной двери и смотрела, как вечер переходит в сумерки. Она тихонько молилась, стараясь не обращать внимания на ужасные звуки поедания, доносившиеся из соседней комнаты.
За всю жизнь редко кому удается пережить такой кошмар, какой постиг клан Уилсонов в тот страшный день в лесистых холмах Восточного Теннесси. Кошмар настолько ужасный, что рушит основы дневной реальности, а затем неумолимо преследует измученный разум в царстве тревожного сна.
* * *
Когда Нэйт и Джонни вернулись в сопровождении доктора медицины Луиса Хэмптона, уже наступила темнота. Мать сидела в качалке на крыльце, скорбно уткнувшись лицом в морщинистые руки, ее хрупкое тело сотрясалось от рыданий.
– Это было ужасно!
– рассказывала она.
– Крики... Я никогда, за всю свою жизнь, не слышала таких ужасных звуков, как те, что доносились из той комнаты. О, ваш бедный папа... как он, должно быть, страдал. И, прости меня, Господи, я ничего не сделала. Я сидела здесь, пока крики не прекратились.
Нэйт оставил Джонни присматривать за мамой. Затем в сопровождении Дока Хэмптона он вошел в дом. Живя так далеко в глуши, семья Уилсонов, как и большинство их соседей, существовала без телефона и электричества. В кромешной тьме Нэйт порылся в шкафу в прихожей, нашел старое ружье "Паркер" двенадцатого калибра и зарядил его. Затем, с фонариком в руках, они отперли дверь и ворвались внутрь.