Потрошитель душ
Шрифт:
Дворник произнес:
– Но как же так, господин из полиции… Боязно мне как-то…
– Награду тебе потом дадим! – соврал Курицын. – Ибо помогаешь в поимке самого Джека-потрошителя!
– Да неужто господин полковник и есть… – ахнул дворник, а Прохор прикрикнул:
– Велено же тебе молчать обо всем, что услышишь! Ну, давай, емеля, пошевеливайся! Открывай квартиру!
Дворник повиновался и провел его на последний этаж, где находились апартаменты полковника и его жены. Дрожащими руками отомкнув дверь, он пропустил Прохора в коридор.
Тот проскользнул
Прохор быстро обошел полупустые помещения, не надеясь, впрочем, отыскать улики. Ибо не таков был этот убийца, который свои злодеяния совершал крайне методично и планомерно.
Но любой убийца допускает ошибки, и его, Прохора, задачей было их отыскать!
Он толкнул дверь угловой комнаты – и вдруг понял, что она закрыта! И это при том, что все остальные помещения в квартире были доступны. Отчего это кто-то, покидая квартиру, запирает не только входную дверь, что вполне естественно, но и дверь одной из комнат? Одно дело, если бы он не хотел, чтобы любопытная жена, или прислуга, или шаловливые детишки ворвались туда и перевернули все вверх дном.
Но прислуга у четы Цицер приходящая, полковница уехала за город – вернее, была спроважена туда своим заботливым мужем! А детей у них не имеется! Следовательно, вопрос в том, с какой целью полковник запирает дверь в эту комнату.
А то, что запер комнату именно полковник, Курицын уже не сомневался – кто же еще? И ответ был очевиден: совершая убийства, он понял, что присутствие жены ему мешает и что она в любой момент может совершенно случайно открыть, что он и есть Джек-потрошитель. Ибо убийца должен где-то хранить свой кошмарный инструментарий – и свои трофеи до того, как отправить их в газету.
И это был факт номер три!
Он попытался заглянуть в замочную скважину, но увидел только край письменного стола и большой шкаф. Прохор, помня, что заметил на кухне дверь чулана, сбегал туда и принес небольшой ящичек со слесарными инструментами.
Обращаться с ними он умел – профессия того требовала. Посему не прошло и десяти минут, как он сумел вскрыть замок, конструкция которого была далеко не самая сложная, и прошел в тайное убежище полковника Цицера.
Нет, в тайное убежище Джека-потрошителя!
Его взору предстал письменный стол, ящики которого он тотчас вывернул. И обнаружил в одном из них сверток с медицинскими перчатками! В другом же нашел письменные принадлежности,
Чувствуя, что сердце у него готово выпрыгнуть из груди (что, если учесть, как именно лишал своих жертв жизни Джек, было, конечно же, не самой подходящей метафорой), Прохор подошел к большому темному шкафу из мореного дуба.
Улики имелись, но пока что косвенные. Ибо медицинские перчатки в доме медика, конечно, не бог весть какая сенсация. А коричневую почтовую бумагу можно купить во всех канцелярских лавках Петербурга.
И все же Прохор не сомневался, что находится на верном пути.
Дверцы шкафа были закрыты, но вскрыть их не составило никакого труда. И Прохор понял, что шкаф пуст. Наваждение какое-то! Однако, улыбнувшись, он вспомнил свои приключения у сирены Эльвиры. Ведь у нее тоже имелся пустой шкаф, являвшийся на самом деле входом в тайную комнату!
На сей раз тайник открывался просто – надо было только потянуть за завитушку на нижней панели шкафа. И стенка с легким скрипом отъехала в сторону. Затаив дыхание, Прохор шагнул в небольшую комнатку. Включив свет, он вздрогнул, увидев стеллажи со склянками, в которых в спирту плавали различные уродцы, достойные кунсткамеры, а также человеческие органы – в том числе сердца!
Но его внимание привлек большой черный докторский саквояж, стоящий в углу. Курицын подошел к нему, раскрыл – и уставился на скомканные окровавленные тряпки, а также на небрежно лежавший поверх оных футляр, даже до конца и не закрытый.
В нем поблескивал скальпель – также окровавленный!
Пулей вылетев из тайной комнаты, Прохор Курицын покинул квартиру и опрометью скатился с лестницы. В парадной его дожидался дворник, который, заметив смятение на лице Прохора, спросил:
– И что, ваше благородие?
Не сообщать же дворнику о своем открытии! Нацепив маску невозмутимости, Курицын веско сказал:
– Да пока толком ничего. Вот что, емеля, господин полковник не сказал, когда вернется?
– Думается, вечером, ваше благородие. Он ведь человек занятой, пациенты и по ночам его тревожат…
Ага, по ночам! Конечно, кому, если не медику, удобно исчезать в любое время дня и ночи и ходить по улицам с черным саквояжем!
– Скажи, емеля, а ведь господин полковник и прошлой и позапрошлой ночью тоже уходил? – задал он самый главный вопрос, на что дворник, почесав куцую бороденку, заметил:
– Знать не могу, ваше благородие, так как ночью я сплю, однако ж, думается, так оно и было! Потому что каморка моя вот здесь (он указал на подвальный этаж прямо под лестницей), а сон у меня чуткий. И этой, и прошлой ночью я слышал, как кто-то выходил, а потом снова заходил в дом – ночью!