Потрясающие истории из жизни
Шрифт:
Для молодых, сильных и дерзких потенциальных предпринимателей как раз и были созданы наши курсы. И немало, по-моему, мнению, молодежи получили необходимый минимальный багаж, чтобы открыть собственное дело и нянчится с ним всю оставшуюся жизнь.
Бизнес план составлял месяца полтора. Когда я с ним покончил, и отдал на проверку, то получил, в – первых зачет, а во – вторых, выяснилось, что по рыночным законам, моя фирма начала бы окупаться только через два месяца работы. Но это все выглядело в теории. Но на практике же все выглядело совсем по-другому. Я сравнивал теорию с практикой и пришел к выводу, что практика всегда права. Предусмотреть
Близилось окончание курсов, мы перешли учиться в другое просторное здание недалеко от колледжа и уходили оттуда поздно, нагруженные всякими нужными и интересными знаниями. В конце обучения к нам стали часто заходить владельцы разных коммерческих фирм и присматриваться, кого можно пригласить к себе на работу. Я не получал никакого стоящего внимания предложения и не собирался связывать свою жизнь с коммерческим предприятием. Мне нужна была хорошо оплачиваемая работа, без нервов, и я об этом сказал одному из преподавателей. Она была со мною полностью согласна.
Наконец курсы закончились. В торжественной обстановке, в большом зале нам вручили новые большие и красивые дипломы. В моем дипломе было написано, что я теперь менеджер в коммерческой деятельности. И без этого диплома я уже им был, потому что сама жизнь заставила меня заниматься продажами, и я на практике делал все, чтобы остаться в этой жизни на плаву. Теперь надо мне предстояло найти синицу и держать ее в руках. А лебедей в небе я оставлю другим.
Боль
В больничной палате было сумрачно, тихо и пахло лекарствами. Я открыл глаза и уставился на больничную обстановку. Слева и справа от меня были кровати, на которых лежали больные, а между ними, на самой середине палаты лежал я. Мои соседи, вероятно еще спали. Мои ноги и руки были привязаны к кровати эластичными бинтами, поэтому я не мог ни встать, ни перевернуться на бок. Передо мною стояла капельница, но в ней уже ничего не было. На столике, рядом с кроватью, в ногах стояла какая-то плоская эмалированная миска, а в ней лежала синяя резиновая грелка. В ней, по-видимому, был лед. Он постепенно таял и превращался в воду.
Мне было очень больно и неудобно лежать на спине, но повернуться на бок я не мог, к тому же страшно хотелось пить. Голова была перевязана бинтами и чесалась, но почесать ее мне тоже не удавалось – я мог только сдвинуть ее на пару сантиметров в сторону и обратно. Пролежав так минут десять, я решил, во что бы то ни стало попить воды – для меня подходила любая, даже растаявший лед. Я смотрел на грелку с холодной водой долго, но добраться до нее не мог. Слюны у меня не было совсем, и я с трудом шевелил сухим языков по своим зубам. Это было для меня мучением, эта жажда, и я начал напрягать то одну, то другую мышцу ног, а потом рук. Они меня слушались, но они были привязаны. Я начал напрягать одну из рук, которая, как мне показалось, не так была сильно привязана.
Время тянулось медленно, я двигал кистью правой руки то вправо, то влево, то вверх, то вниз и постепенно бинт стал подаваться. Я долго мучился с бинтом, от этого устал, как собака и на половине своей работы уснул. Когда проснулся, в палате все было по прежнему – соседи спали, моя капельница была почти полная, и в ней капала какая-то прозрачная жидкость, которая стекала по тонкому резиновому шлангу в мою левую руку. На капельнице, которая стояла
Правая рука лежала рядом с моим неподвижным телом, я попробовал ею ослабить эластичный бинт, которым был привязан к кровати. Долго мучился, но, в конце концов, вытащил ее из бинта. Теперь можно было ею ослабить вторую,– левую кисть. Я долго мучился со следующим бинтом и не знаю, сколько прошло времени. Но мне удалось освободить и левую руку. Теперь можно было приподняться, чтобы добраться до связанных ног. Но сил на это у меня уже не осталось, и я провалился в сон.
Когда очнулся, то сразу принялся за ноги – освободил сначала одну, потом другую. Свесил их с кровати и стал двигаться к столику, на которой лежала грелка. Мне хотелось открыть ее и напиться из нее. Открыть мне ее не удалось, хотя я очень пытался – пробка не хотела отворачиваться. Наконец я снял со стойки капельницы зажим и стал ковырять резиновую пробку. От этой возни проснулся больной на соседней кровати и стал колотить по спинке своей кровати.
На шум прибежала медсестра и увидела меня с грелкой, с зажимом в руках. Сразу отобрала у меня этот инструмент, положила меня в кровать и снова привязала эластичным бинтом. Я был крайне недоволен этим, а еще был недоволен своим соседом – какого черта он поднял шум, когда до вожделенной воды было так близко. Мне оставалось только смотреть на грелку с водой, и мечтать, как я пью прохладную влагу. А соседа я сразу невзлюбил, и это было еще мягко сказано.
Я снова лежал на спине и мучился от жажды и неудобного лежания. Временами я засыпал, просыпался, и все повторялось снова: жажда, боли в спине. Времени совсем не замечал, как будто оно остановилось. Сейчас в палате почти все времени находилась медсестра, и надежды на то, чтобы снова освободиться от проклятых бинтов, у меня не осталось.
В один день ко мне подошла врач, уселась рядом на стул и стала разматывать на голове бинты. Их было очень много, и когда пошли засохшие от крови, началась пытка. Было очень больно, я крутил головой, чтобы помешать врачу, но все было напрасно. Она сняла все бинты и стала отдирать кожу от головы. Когда мне было больно от снятия засохших от крови бинтов, это были еще цветочки. Настоящая боль началась, когда врач начала сдирать кожу с головы. Я чуть с ума не сошел от этой пытки. Потом, через несколько дней, когда перевязка повторилась, выяснилось, что это сдирали не кожу, а высохшую пленку от какой-то мази, которой была намазана голова. Она как будто прикипела к моему черепу, и снять ее было для врача трудно. А мне казалось, во время этой процедуры, что с меня сдирают кожу, безо всякого наркоза.
После перевязок, которые были, по-моему, через день, мне снова мазали мазью голову, забинтовывали, укладывали на кровать и привязывали. Короче, я был в аду – меня пытали, не давали пить, лежал я постоянно привязанный к кровати в одном и том же положении – на спине и так продолжалось много дней. Однажды, когда я вынырнул из сна, у кровати оказалась мама, и я узнал от нее, где я и почему здесь нахожусь, и почему меня подвергают такими изощренным пыткам.
Оказалось, что у меня обнаружили гематому, перелом основания черепа и что-то еще. Чтобы удалить у меня гематому, врачи пробили в двух местах мой череп медицинской стамеской, и сейчас у меня в черепе на висках две дыры – справа и слева. После операции я пролежал в реанимации уже семь дней, а в сознание пришел спустя четыре дня после операции.