Потрясающий мужчина
Шрифт:
Я УМЕЮ ГОТОВИТЬ ДИЕТИЧЕСКУЮ ПИЩУ — 15 ОЧКОВ.
— Я готовлю рыбу, — непроизвольно вырвалось у меня.
— Я тоже, — услышала я за собой голос внука Франкенштейна. Правда, на этот раз к нам присоединился Винфрид, парень с прической ежиком. Все вместе мы прочли рецепт.
Сверху на листке было написано: «Когда готовите рыбу, всегда соблюдайте правило трех «П»: почистить, подкислить, подсолить.
«Тушеная рыба с овощами на четыре персоны.
800 г рыбного филе очистить от костей. Положить на мелкую тарелку
Тем временем помыть, почистить, снова помыть и мелко нарезать 750 г суповых овощей (лук, морковь, сельдерей).
Разогреть в сотейнике 1 столовую ложку топленого масла (максимальный огонь), распустить в нем 100 г копченого шпика и добавить овощи. Посолить (1/2 чайной ложки соли) и влить 1/8 литра воды. На малом огне тушить под закрытой крышкой 15 минут. Потом положить овощи на рыбу и тушить 15 минут без крышки (маленький огонь)».
Франкенштейнов внук проверил, нет ли в филе костей. По краям они сидели так прочно, что вытащить их пальцами не было никакой возможности.
— Пинцет бы сюда, — заметил Винфрид, с участием наблюдавший за усилиями Руфуса и не ударявший палец о палец. Пинцета на кухне, естественно, не было, так что Руфусу пришлось воевать с костями с помощью ножа, после чего куски филе заимели довольно потрепанный вид.
Я помыла, почистила и снова помыла морковку и лук-порей, потом порезала все одинаковыми кусочками.
— Кто-нибудь знает, как распускают сало? — спросил Руфус.
— Просто бросают в горячий жир и ждут, когда белые куски подрумянятся, — объяснил Вольфганг, стоявший у соседней плиты.
Поскольку больше мне было делать нечего, я пошла к Тане. Та пыталась слепить из сероватой массы, состоявшей из фарша и хлеба, тефтели, что выглядело не слишком аппетитно.
— Ты уже знаешь, кто из них «голубой»? — спросила я едва слышно.
— Может, Вольфганг и этот Михаэль? И неспроста у Вольфганга в ухе серьга, а на Михаэле фартук в цветочек?
— Ну и что? Муж Зулейки носит золотые цепочки на шее и на запястье и фартук с леопардовым узором.
Подошел Михаэль и спросил Таню:
— Выйдешь со мной во двор выкурить сигаретку?
— Минутку, — сказала Таня, бросила в кастрюлю последний бесформенный мясной комок и пошла за Михаэлем.
Когда они вышли, к ее плите подошел Вольфганг. Сдвинув кастрюлю с плиты, он сделал маленький огонь, вынул самый уродливый комок фарша, смочил руки водой и начал вертеть его в руках, пока он не превратился в аккуратный шарик. Превратив и другие комки в идеальные шарики, он положил их обратно в кастрюлю, нашел в шкафчике крышку, закрыл кастрюлю и молча вернулся к своей плите.
Ровно в девять все было готово. Филе камбалы было более жирным на вкус, чем вся вместе взятая камбала, которую когда-либо ели все вместе взятые ученики. Карола объяснила: это от того, что камбалу
Отец-одиночка, ушедший в прошлый раз до мытья посуды, сказал:
— Тефтели были пресными, как секс в браке.
— Твое сравнение хромает, — воскликнул Вольфрам. — В браке бывает только пресное мясо, а секса не бывает вообще!
— В моем браке нет мясных тефтелей, — мрачно заметил Арнульф, и все засмеялись. Он взглянул в сторону Зулейки, вставшей, чтобы взбить сливки для яблочного мусса. Из-за шума миксера она не могла его слышать. — Я лишь недавно услышал актуальный совет, — прошептал он, — бывают тайки — настоящие католички. Они готовят то же, что и мы.
— Католички дороже? — поинтересовался Михаэль.
— Не знаю, — вздохнул Арнульф, — мне тогда не пришло в голову спросить об этом.
Зулейка подала свой яблочный мусс со взбитыми сливками. Сливки были слишком сладкими, но все сказали, что вкус отменный — даже Арнульф.
Вольфраму по-прежнему не давала покоя тема секса. С таким видом, будто преподносит откровения, он изрек:
— В семидесяти процентах семей после рождения первого ребенка уже ничего не происходит.
— В ста процентах браков ничего не происходит, — поправил его отец-одиночка. — Представь себе: ты хочешь заняться делом, а тут начинает верещать бэби. Пока он там отрыгнет или покакает, все желание проходит.
— Можно подождать, пока ребенок снова заснет, — вмешалась Карола.
— Это напоминает взбитые сливки, — радостно закричал Вольфрам, — если они перестоят, то снова опадают!
Все мужчины согласились, что сравнение на редкость удачное, а Карола предложила поменять тему разговора и помыть посуду.
Мы помыли посуду, и внук Франкенштейна опять спросил, идем ли мы в пивную. На этот раз я не отказалась, так как уже предупредила Бенедикта, чтобы он не заезжал за мной. Но аптечная компания не захотела пойти, а у Михаэля была назначена встреча, так что в пивной Ротшильда мы оказались вчетвером: Таня, отец-одиночка и внук Франкенштейна, севший напротив меня. Я не смогла долго выдержать такое визави и пошла в туалет. Таня составила мне компанию.
— Теперь я знаю, кто уж точно «голубой», — сказала она мне в туалете. — Винфрид и Вольфганг.
— Эти? Надо же, а выглядят как обычные спортсмены.
— Я посмотрела по списку занимающихся. Они живут вместе.
— Я раньше тоже жила с одной девушкой, но мы же не были лесбиянками.
— Они ведь давно не студенты. Если двое мужчин, прилично зарабатывающих, живут вместе — они «голубые». Я думаю, по-настоящему хочет научиться готовить только Вольфганг, он в этой паре играет классическую женскую роль. Винфрид, похоже, больше по части болтовни.