Потрясенный любовью
Шрифт:
Он определенно провел достаточно времени, глядя на нее, чтобы понять, что она очень похожа на особенно надоедливое насекомое. Как блоха, выступающая в водевиле, или что-то в этом роде. Но, если он так целовал женщин, которых ненавидел, то, по ее мнению, те, кто ему нравился, должны были самопроизвольно сгореть, прежде чем он приблизится к ним на расстояние десяти футов.
Примерно за три секунды до того, как Кайли решила, что ее соски начнут дымиться, он наконец отстранился и уставился на нее. Потребовалось несколько секунд, чтобы ее зрение сфокусировалось, но, когда это произошло,
Даг убрал от нее свои руки и отступил назад, оставив Кайли пошатываться, как березу в бурю. И она не врала. Ей пришлось вцепиться в стол, чтобы устоять, а здоровяк просто смотрел на нее так, словно это она ударила его молотком по голове. Насколько это было несправедливо?
Когда комната перестала кружиться, и к ней наконец-то вернулась мелкая моторика, Кайли прочистила горло и открыла рот.
— Даг, я…
— Я проверю все снаружи. Сегодня нас больше не удивит ни один друд, — проворчал он примерно за полсекунды до того, как скрыться за дверью, как маленькая испуганная девочка.
О, черт, кого Кайли обманывала? Она ничуть не винила его. Несколько минут в одиночестве, чтобы собраться с мыслями, показались ей очень хорошей идеей. Как и крепкий напиток, подзатыльник и долгий холодный душ.
Застонав, она снова опустилась на свой мяч, промахнулась мимо цели и приземлилась прямо на задницу. Придется приготовить два крепких напитка. И один нальет она через минуту.
Как только ее ноги снова смогут двигаться.
Дурацкая гаргулья.
«Тестостерон», размышляла она, уставившись на нижнюю часть ящика своего стола. Забудьте о демонах; тестостерон станет настоящей смертью для них всех.
Глава 7
A klole iz nit keyn telegram; zi kumt nit on azoy gikh.
Как будто ее запаха было недостаточно, теперь Дагу пришлось иметь дело еще и с ее вкусом. И это была его собственная вина.
Он даже не мог придумать себе достойного оправдания. В один момент они обсуждали задачу, которую поставили перед собой, а в другой она снова дала волю своему острому, дерзкому языку, и его самообладание исчезло.
Он не мог думать ни о чем другом, кроме как заставить ее замолчать, продемонстрировать ей раз и навсегда, что, как Страж он несет ответственность за успех или неудачу их начинаний, и поэтому он по праву принимает решение о том, когда и как двигаться дальше.
К сожалению, его инстинкты перестали заботиться о том, чтобы продвигаться вперед в поисках победы над ночными. Единственное, что их заботило, — это запечатлеть свои права на умный и дерзкий рот молодой женщины, а также на множество других ее более интригующих деталей.
Эта слабость его не устраивала. Страж, как и любой воин, должен жить благодаря своей силе, а эмоции — самая большая слабость. Если он позволял себе испытывать привязанность к другому, это создавало почву для беспокойства, которое могло закрасться
Обеспокоенный воин не мог полностью сосредоточиться на своем противнике, и это делало его беззащитным. Даже ярость может ослепить Стража в решающий момент, но любовь — это самая большая уязвимость, которая только может быть у такого существа, как он.
Любовь.
Он старался выкинуть это слово из головы, пока обходил три доступные стороны полуразрушенного дома Кайли. Одна общая стена с соседним зданием заставила его задуматься, но, если не стучать в дверь и не требовать, чтобы жильцы съехали и позволили ему занять их место, то мало что можно было сделать для решения этой проблемы. Ему придется внимательно следить за ситуацией.
Еще одна вещь, которую эмоции делали еще более сложной. Как воин мог полностью посвятить себя выполнению своих обязанностей, если его мысли постоянно возвращались к раздражающей женщине? Он мог упустить из виду какую-то едва уловимую угрозу и тем самым подвергнуть опасности не только себя, но и все человечество.
Нет, Страж должен помнить о камне, в котором он спал, и сохранять эту холодную, твердую решимость перед лицом даже самых сильных искушений. Особенно если эти искушения имеют вкус мяты и специй, масла, трав и бесконечного удовольствия.
В конце длинного, узкого переулка рядом с домом Даг остановился и глубоко вздохнул. Он задержал дыхание на долгий миг, затем медленно выдохнул и позволил голове опуститься, пытаясь восстановить самообладание, которое впервые его покинуло.
Борьба бушевала в нем бесконечно долго, прежде чем он почувствовал, что контроль над собой возвращается. Конечно, как долго это продлится перед лицом сбивающей с толку болтовни и злобной дерзости его женщины, еще предстоит выяснить.
Нет, он будет помнить о своем долге и не позволит инстинктам или склонностям угрожать его равновесию. Это будет простой вопрос сосредоточенности и дисциплины.
Жаль, что его женщина, похоже, сама не способна ни на то, ни на другое.
После короткой паузы, убедившись в том, что остыл, Даг вошел в переднюю часть дома и вернулся в кабинет. Как он и предполагал, Кайли снова сидела за своим столом, подпрыгивая на нелепом шаре, который она использовала вместо стула.
Она не потрудилась поднять глаза, когда он вошел в комнату, просто не отрывая взгляда от мониторов своих компьютеров, продолжала быстро набирать текст.
Она планировала его игнорировать? Дага едва не охватило возмущение, но он подавил его и растоптал. «Никаких эмоций», — напомнил он себе. Ее стратегия была разумной, и ему следовало бы подражать ей. Повторяя про себя эти слова, он повернулся к единственному свободному креслу в комнате и обнаружил, что тот уже занят.
Даг заметил, что ни один ночной или человек не мог проскользнуть мимо его внимания, но Кайли все равно обзавелась гостем. Большой оранжевый кот сидел, наполовину свернувшись, на потрепанной подушке, задрав одну заднюю лапу, и старательно чистил свою короткую гладкую шерсть. Когда Даг подошел, животное даже не потрудилось прерваться, просто уставилось немигающими желтыми глазами на незнакомца и продолжило вылизываться.