Потусторонним вход воспрещен!
Шрифт:
– Сумку? Какую еще сумку? – изумленно переспросила Анфиса.
– Обыкновенную дорожную сумку… они утром отняли ее у меня, а я непременно должна ее вернуть!
– Боже мой! Меня пытались похитить, мы чуть не погибли в аварии, двое людей то ли мертвы, то ли тяжело ранены – а вы думаете о какой-то сумке?!
– Не о какой-то! – строго оборвала ее Надежда. – В этой сумке, между прочим, подарки… для мужа и кота! У тебя есть муж и кот?
– Нет… – грустно вздохнула Анфиса. – То есть муж – он как бы есть, но на самом деле нет, а кота и вовсе никогда не было…
– Тогда
Она залезла в кабину микроавтобуса, потрогала руку одного из мужчин, другого и повернулась к Анфисе:
– Живы, голубчики, и скоро очухаются!
– Но столько крови…
– Да не так уж и много! Порезы легкие, это от стекла. Дай-ка мне платок…
Анфиса дала ей пачку бумажных платков, и Надежда стерла кровь с лица Валидола. Порезы на его лице действительно были неопасными.
– Зато сам он будет очень опасен, когда очухается! – проговорила Надежда, выбираясь из кабины.
Она проникла внутрь микроавтобуса, нашла на скамейке моток изоленты, вернулась к пострадавшим бандитам и принялась обматывать клейкой лентой их руки и ноги.
Превратив их в подобие египетских мумий, Надежда повернулась к Анфисе:
– А теперь тебе придется помогать! Одной мне не справиться!
Вдвоем, кое-как отодвинув перегородку между кабиной и грузовым отсеком автобуса, они перетащили две бандитские мумии в кузов, под сень пальм и фикусов.
Как только они уложили бандитов на холодном металлическом полу, водитель пошевелился и застонал.
– Видишь, как мы вовремя! – проговорила Надежда. – Хорошо, что успели, а то бы нам несдобровать!
Она взяла бутылку с минеральной водой и побрызгала на лицо водителя. Тот возмущенно фыркнул и открыл глаза.
Увидев склонившуюся над собой Надежду, удивленно захлопал глазами:
– Опять ты?
– А кого ты рассчитывал увидеть – ангела-хранителя? Или святого? – Надежда сверкнула глазами. – Так вот, сразу тебя предупреждаю: я – не они! И если ты сразу не скажешь, где моя сумка, – тебе придется худо! В гневе я страшна!
– Сумка? – переспросил водитель. – Какая еще сумка?
– Обыкновенная дорожная сумка. Моя собственная. Та сумка, с которой я ездила в Москву.
– Ничего ни про какую сумку не знаю! – заверещал Василий.
– Ага, и ты со своими корешами меня сегодня утром на вокзале не встречал, и в этом самом автобусе не вез… и вообще первый раз меня видишь…
– Тебя-то я видел… – пробурчал Василий с отвращением. – Хотя лучше бы этого не было! Ты меня уже во как достала! Хуже горькой редьки! А вот никакой сумки я точно в глаза не видел! Вообще не знаю, чего ты от меня хочешь! Понятия не имею!
При этом глаза его блудливо бегали, из чего Надежда сделала заключение, что водитель врет. Впрочем, она в этом и так нисколько не сомневалась.
– Ну ладно, – проговорила она с демонстративным хладнокровием. – Знаешь, как действует на человеческий организм удобрение «Урожай-М»?
– Чего? – Василий опешил. – Какой еще урожай?
– Что ж ты так, Вася? – Надежда покачала головой. – Работаешь в цветочной фирме, и даже не знаешь, что такое «Урожай-М»? Вот же это удобрение, ты
Бутылку эту она нашла в автобусе среди других агротехнических товаров.
– При чем тут какое-то удобрение? – проговорил Василий, опасливо разглядывая бутылку. – Я что, по-твоему, – фикус или этот… как его… олеандр, чтобы удобрениями интересоваться?
– Пока – нет, – спокойно ответила Надежда Николаевна и принялась сворачивать большой кулек из упаковочной бумаги.
– Эй, ты чего это задумала? – забеспокоился Коржиков, которого испугала ее спокойная деловитость.
– Видишь, здесь написано – беречь от детей и обращаться с осторожностью! А знаешь, почему? – Она снова показала Василию пластиковую бутыль, затем протянула ее Анфисе. – Подержи-ка!
Анфиса удивленно наблюдала за ее действиями, но молчала.
Надежда поднесла бумажный кулек к губам Василия, как воронку, и удовлетворенно кивнула:
– Вроде нормально…
– Ты чего делаешь? – пробормотал Коржиков, пытаясь увернуться от бумажной воронки.
– Да не верти ты головой! – Надежда придержала его за ухо и аккуратно вставила в рот устье воронки. – Очень, между прочим, хорошее удобрение. Действенное. Цветы от него прямо на глазах распускаются! Но работать с ним нужно непременно в резиновых перчатках. А то на руках язвы появляются. Незаживающие. А вот если внутрь по ошибке принять – это вообще кошмар! Поражение пищевода, множественные язвы желудка, но это только цветочки! У мужчин, конечно, развивается хроническая импотенция, но это, если честно, их больше не волнует… их вообще больше ничего не волнует, они от этого удобрения становятся вроде фикуса. Или олеандра. Только не такие красивые. Дай-ка мне бутылку! – и она протянула руку за удобрением.
– Ты что! – проверещал Василий, пытаясь выплюнуть устье воронки. – Ты что – озверела?
– Озвереешь тут! – Надежда принялась медленно отвинчивать колпачок с бутылки. – Эх, жалко, перчаток нет! Как бы на руки не попало! Но я постараюсь аккуратно…
– Ты, фашистка! – выкрикивал Василий. – Чего тебе надо?
– Сумку, – спокойно ответила Надежда и подняла бутылку над воронкой. – Или ты мне скажешь, где моя сумка, или…
– Подожди! – выкрикнул Василий, в ужасе следя за ее руками. – Скажи хоть, какая она из себя, эта сумка!
– Обыкновенная дорожная сумка, – терпеливо проговорила Надежда. – Черная, с зелеными вставками. На молнии. Вот, на эту похожа… – она продемонстрировала Василию сумку, которую нашла под скамьей в автобусе. Сумку с белым порошком.
При виде нее глаза у Василия полезли на лоб.
– Блин горелый! – выпалил он, на глазах бледнея. – Тонька меня натурально убьет!
– Я, конечно, не знаю, кто такая Тонька, – произнесла Надежда, наклоняясь над Василием. – Но где-то я ее понимаю. Мне тебя тоже иногда здорово хочется убить. А теперь быстро рассказывай, в чем дело!