Потусторонний. Книга 5
Шрифт:
— У Разумовского были такие? Раз вас так несколько поколений модифицируют, то должно же остаться хоть что-то, — почесал я нос. — Какой-то такой же могущественный род.
— Дружба Разумовских и Романовых началась лишь в поколении Александров. До этого… Они не были так близки… — заметил Оладушкин.
На лице Анастасии-Многоликого проявилась глубокая задумчивость.
— Кстати, зачем мы это обсуждаем? — поинтересовался Претендент. — Предлагаю вернуться к вопросу, когда мы остановим то, что происходит в Империи.
—
— Как только Разумовский узнает о моём провале, он пришлёт следующих. Кровь Романовых должна исчезнуть, — заявил Многоликий. — У вас нет выбора. Но я могу помочь…
Мне не нравилось ощущать себя Романовым. Артемьев привычнее и не так помпезно.
— Ты не в том положении, чтобы предлагать помощь, — печально вздохнул я. — Сейчас помощь нужна тебе. Напряги память и скажи, кто кроме Родионовых был сильно близок с твоим бывшим.
Я осознанно опустил «хозяина» и получилось двусмысленно. Ну и пусть, так даже лучше.
— Савельевы… Бурмистровы… Степанчуки… — забормотал Многоликий, нахмурился. — Они преданы ему как и я… Они все…
Лицо Анастасии прояснилось.
— Ведьма… Ведьма!
Ведьма? Хм…
— Больше деталей, Бес!
— Я не знаю имени. Живёт на острове в Ладоге. Воссинойсаари… Там детский лагерь отдыха элитный, всех детей туда… Тварь.
Он всё понял. И я всё понял.
— Как зовут эту ведьму?
— Не знаю. Я её не видел. Он к ней всегда один ходит, я и не интересовался ею.
Многоликий зарычал:
— Потому что он говорил мне не интересоваться.
— Хорошо. Принято. Ладно, какой наш план дальше? — бодро улыбнулся я. — Господин Претендент?
— Мы можем всё исправить. Мы можем выступить против Разумовского. У нас есть свидетель его преступления. У нас есть кровь Романовых. У нас есть поддержка Первой Церкви.
Оладушкин запнулся, неуверенно уточнил:
— У нас же есть поддержка Первой Церкви?
Я пожал плечами. Теоретически да. Вообще движуха в сторону Разумовского имела логику, но первая беда человечества это всё-таки не мстительный князь, а летящая сквозь бесконечность злобное создание, готовое жрать сырой вредный завтрак, вместо затянутого вкусной серостью мира. И всё это лишь бы предотвратить собственную смерть. Мелочный какой.
Пока не время радовать ребят новой напастью, им бы с текущими неприятностями разобраться.
— То есть мы сейчас напишем в сети о том, что власти что-то скрывают, и весь народ, все семьи разом поднимутся единым фронтом и снесут лживую гадину с трона, я правильно понимаю твой план? Вон, Бес нам что-то весёлое в ролике станцует, да?
Оладушкин хмыкнул, покачал головой.
— Ты абсолютно прав, Илья. Большая политика много
Мило как.
— Если, — поправил его я.
— Тогда мы должны просто его прикончить. Я…
— Его охраняет Рассказов, а также Басков и Носков, — подал голос Многоликий, со значением в голосе. — Претенденты оба, как ты знаешь. Он под такой защитой, которая вам и не виделась. Проще вырезать всех оставшихся европейских правителей, чем дотянуться до князя Разумовского.
Оладушкин цокнул языком, вид у него стал разочарованным.
— Отпустите меня, и я убью его для вас, — буднично предложила Настя-Многоликий. Женский голосок и такая рутинная угроза в нём. По спине мурашки пробежались туда-сюда. Не стоит забывать, что здесь лежит человек выполняющий грязную работу для главного мерзавца Всея Руси.
Я вновь уставился на контур Беса. Руки чесались попробовать и влезть в него, для надёжности чтобы всё исправить, но… Если чародей не врёт, то это полезное приобретение. Не хотелось бы сломать грандмастера, вхожего в ближний круг человека, разрушающего мне планы по спасению мира.
Так-то это был бы идеальный убийца.
А если лукавит, мерзавец… Ну, значит, в следующую нашу встречу такого шанса ни мне ни ему не представится. Убивать всегда проще.
— Хорошо, господин Оладушкин, освободите господина Родионова от тяжелого магического бремени сибириевых оков.
Претендент прищурился:
— Я себе не враг.
— Ну тогда скажи как они снимаются и отойди. Моя мама всегда говорила, что надо давать людям второй шанс.
— Она такого не говорила, — мягко заметил чародей.
— Так! — я ткнул в него пальцем, — это больное место. Перестань.
— Это неразумно отпускать такого ценного человека твоего врага. Опрометчиво. Он предупредит своего хозяина…
— Я убью его! — процедил Многоликий. — Мне плевать, что ты обо мне думаешь, но дайте мне шанс! Он ответит за то, что держал мой род в рабстве! Великий Иисус, а ведь он настаивал на моей женитьбе. Он хотел, чтобы у меня появились дети. Говорил, что на острове им будет хорошо. Он строил планы… Как все его родичи. В отношении моих. Тварь. Тварь!
Его трясло. Лежащий маг скрежетал зубами, явно представляя перед собою бывшего хозяина. Пальцы скрючились, словно он выдирал ими глаза из лица впавшего в его опалу князя.
— Верим? — улыбнулся я Оладушкину. Претендент в сомнении смотрел на елозящего Многоликого.
— Я считаю это ошибкой.
— Может быть, но что мы теряем? Так, мне нужно отойти. Пока освободи его и убей, если полезет в драку! Без меня не расходитесь. Я вернусь. Надеюсь, что скоро.
Я вышел из комнаты в едва освещённый коридор. Софиты на деревянном потолке подсвечивали картины на бревенчатых стенах. Мудрые мужи, красивые дамы, голова демона. Фу, блин.