Потусторонний. Книга 5
Шрифт:
— Запрыгивай. Дорога будет дальняя.
Наёмник принёс с собой сырость и запах листвы да мха. Ну и ещё немытого тела. Я молча открыл задние окна.
В дороге я сделал пару звонков, убедившись, что Андрей Обухов уже на свободе, и ему принесены извинения. На мою просьбу князь ответил горячим согласием, а значит и этот кусок плана получил свою галочку «оговорено». Так… А ещё надо поговорить с Оладушкиным.
Претендент ответил быстро, идея моя ему понравилась не очень, но он сказал что сделает всё так, как надо.
Выступать в портал Старой
Такое нашлось километрах в сорока от Старой Руссы. Судя по карте: земля заброшенная. Прежде территории какой-то европейской фирмы, давно разорившейся, но сохранившей покосившейся забор и опустевшие корпуса цехов. Нормальные люди сюда не сунутся, а ненормальные если и пойдут на звук выстрелов, то… Ну это их половые трудности, если честно.
Поганенький смотрел на меня влюблёнными глазами, когда я выдал ему винтовку и два цинка патронов. Магазинов у него было штук двадцать, и Аристарх получил чёткие инструкции о том, что снарядить их нужно заранее, а не в процессе. Последним я выгрузил перед ним пятилитровую канистру воды, и пакет из «Семёрочки» с кучей вкусных средств для скоро уничтожения желудочно-кишечного тракта. Плюс три банки тушенки. Об инструментах надо заботиться, но мои отношения с Аристархом были не стратегическими, так что его гастрит меня не волновал.
— Не подведи, —сказал я наёмнику напоследок.
— Слушаюсь, господин, — судорожно кивнул Поганенький.
Он ловко перекинул рюкзак через забор, а затем протиснулся сквозь оторванную сетку. Я проводил его взглядом, а затем щёлкнул поворотником. Машина вывернула на трассу, и понесла меня в Старую Руссу.
Я почти готов. Осталась только одна мелочь. Сущая безделица! Понять, а как же выглядит сибириевая чаша? Это что-то изящное из сервиза чжунго? Или метровая купель уральских мастеров?
Знал об этом только один человек. Ладно, вру, не один. Вообще, из нас троих аж двое были в курсе сверхсекретной разработки Первой Церкви. Впрочем, номер Зоркого я не записал. А, значит, возвращаемся к исключительности Оладушкина. И, наверное, радости эта исключительность ему не добавляет. Ведь правду говорят: многие знания, многие печали. Я чуть было не набрал его прямо сейчас, глядя на светлеющее небо, но вовремя остановился.
Мне, конечно, лишний раз расшаркиваться некогда, но господин Оладушкин должен восстановиться. Его умение портальное мне пригодится. Так что позвоню вечером, перед выходом.
Не помню, как добрался до сонного города. Узкие улочки, тихая провинция, правда, после Пушкинских Гор просто мегаполис. Гостиница, где я забронировал место, оказалась в самом центре городка. Обменявшись дежурными фразами с девушкой на стойке регистрации, я поднялся к себе в комнату, закрыл тяжёлые шторы, выпустил на свободу Рррупи и рухнул в кровать, не раздеваясь.
Через
Пришёл в себя я только вечером. Сознание очистилось, контур стал отзываться чётче. Реакция тоже теперь будет на уровне. Вот только краски окружающего мира чуть померкли. Теперь все минусы дорогой, но грязной гостиницы мне резали глаза. Но я всё равно помылся, слыша, как занимаются любовью в соседнем номере, и сражаясь со смесителем, который подавал то кипяток, то воды с горных ледников.
Победив в этом противостоянии, я привёл себя в порядок у заляпанного зеркала на выходной двери. Ноздри драл запах табака из коридора. Мда… Держись, Илья. Я окинул взором жалкую обитель с пожелтевшим потолком и уставшей мебелью, да и ушёл из неё навсегда. Центр города и такое уныние в гостинице.
Когда со всем разберусь, то сам построю себе гостиницу и покажу как надо! Или лучше куплю эту и сделаю из неё центр местного туризма.
На девушку-администраторшу я старательно не смотрел, да и она также делала вид, что никто мимо не проходит. Могла бы хотя бы «до свидания» сказать. Проклятье, даже европейские хостелы рядом с таким вот убожеством кажутся чем-то примечательным. Уровень Африки, причём бедной Африки. Уж я вам.
Заведённый, я отыскал поблизости какую-нибудь едальню, и там, заказав себе пельмени, первым делом отыскал гостиницу в сети. Двести восторженных отзывов, и сто отрицательных. Хозяин этого «заведения» под каждым негативным комментарием распинался про конкурентов, а хвалебные оды отмечал «спасибами».
Ладно, здесь гневные речи писать смысла нет. Придётся действовать. Улыбнувшись официантке, я проследовал в туалет, где устроился поудобнее (слава всему хорошему хоть тут понимали толк в чистоте) и налепил себе несколько крупных насекомых, размером с отъевшегося таракана. Бесполезные, в целом, создания, но способные ползать сквозь стены и оставлять за собой мерзкий склизкий след, который не каждая химия возьмёт. Мразоты и сами при этом устойчивые были к любой отраве. Их только огнём можно вывести. Паразиты обыкновенные, и их даже в руку противно брать, не то чтобы в карман класть.
Я вышел на улицу, тайком выпустил своих питомцев, указав на место кормления, а затем вернулся в кафе, где на столе уже дымились пельмешки. С сожалением вздохнул, снова вернулся в туалет, где с остервенением вымыл руки, а затем, убедившись, что никаких следов на мне не осталось, вернулся в зал. Набрал Оладушкина и отправил первую вкуснятину себе в рот.
Да, говорить с набитым ртом невежливо. Но я невежливый. Я тут, как бы, мир спасаю.
Глава 12