Потусторонний. Книга 5
Шрифт:
Мысль о чужих жертвах меня немножечко царапала, и эти неприятные ощущения вызывали некоторое удивление. К смерти я давно привык. Проклятье, да я сам являлся когда-то своего рода смертью. На пути к цели погибают многие. Это нормально.
Правда паладинчиков было жалко. Они хоть что-то пытались сделать, а не бухать в казематах на Урале.
Так, отмести и забросить. Вернёмся к игумену. Он сообщил, что их исследовательские центры уже разбомбили. Значит, попытаться выкупить состояние разработки по имплантам бесполезно. Хотя,
От неожиданной мысли, пусть и очевидной, я даже вывалился из транса. Проморгался, проходя в себя. Чего время тянуть? Надо сейчас и звонить!
— Так и надо им. Так и надо! — каркнула старушка божий одуванчик. Седая, очки в роговой оправе на лице, улыбка такая, с которой пирожки горячие на стол ставят. — Безбожник он!
— Таков подлец, — поддержала её товарка напротив. У этой волосы были красные, но морщины на лице ещё глубже. — Церков он разогнать хотел, ирод! Но ужо ему теперича!
— Отдать бы его церкви. Проклянут пусть. Отлучат.
Я даже заинтересовался беседой, правда, изобразив, что снова провалился в сон. Не стоит отвлекать старушек в среде их обитания.
— Цареубийца! Такой мерзавец! А лицо то такое благородное честное! Видала я его!
— Они же дружили! С ума сойти!
Может, я ещё сплю?
— Говорят, он англикосов хотел призвать! Хотел Камчатку нашу отдать заморским!
— Бабки, да что вы несёте? — вмешался мужчина сзади. — Какая Камчатка?! Из ума выжили, старые?!
— А ты новости почитай! Почитай! — в унисон заголосили бабки. — Наркоман паршивый! Утром уже везде про то говорили!
— Как там графа того звали, а? Колготин?! Который всё рассказал?
— Носков! — поправила товарка. — Носков он, на всех экранах уже!
— Слово против слова?! Ерунда! Деньги они там зарабатывают, а народ дурят! —проворчал незнакомый мужик. — Кто зарабатывать будет, тот и говорит! Отвлекают от чего-то! Небось опять налоги поднимать собрались!
— Там побоище было лютое! Столько трупов! Носков правду говорит. У него докУменты нашлись. И эти… Доказательства нашёл. Дескать, графа Басков и князь Разумовский лично убивали Его Императорское Величество и Патриарха. Святотатство.
Какой-то чёрт из табакерки этот Носков. Откуда взялся? Что за доказательства? Где достал?! Я, определённо, что-то пропустил.
— Князь-то этот уже утром за границей был, в Англию убёг, ирод. Вражина какая! Церкву развалил, разбомбил! Земли продал почти! И туда же, на остров этот, будь он неладен.
Мужик опять что-то буркнул, но уже не так уверенно. Меня же новости порадовали. Значит, одной проблемой меньше.
— Простите, сударыни, а что там Истинной Церковью?
— Уже всё отменили, юноша! — осуждающе покачала головой бабуля в очках, хоть от обращения заулыбалась.
— Первым указом председатель временного правительства Егорушкин всё исправил, хвала Иисусу. Вот когда
— Всегда бы так! — подытожила моя соседка.
Дальше терпеть было невозможно. День перезагрузки в усадьбе Обухова выбил меня из новостной повестки напрочь.
— Так, а что с Разумовским, сударыни?
— Убёг же, говорю. В Англию! Куда ж они все бягут-то!
— Вот вечно они уткнутся в свои наушники и не слухают ничего! — не удержалась красноволосая.
— Простите, сударыни. Простите…
Я поднялся, протиснулся мимо бабулек и прошёл к тамбуру. Двери беззвучно распахнулись, выпуская из пассажирского вагона. Тут было потише, капсула с туалетом занята, в очереди никого нет. Даже телефоны у стенда никто не заряжает. Можно говорить открыто.
Впрочем, будь здесь толпа, это всё равно бы ничего не изменило. Просто так чуточку комфортнее.
Я набрал игумена.
— Господин Артемьев? Вы живы? — он поднял трубку на первом гудке. — Что с Зорким? Никак не могу с ним связаться. В новостях говорят, что паладины церкви брали штурмом Зимний Дворец, дабы остановить врага Российской Империи. Первая Церковь оправдана! Зоркий был среди них? Мне кажется, вы об этом что-то можете знать, Илья.
— Да, знаю. Зоркий был там. Он ушёл так, как уходят воины. Я бы даже сказал: красиво ушёл, каждому бы такую смерть.
Пётр тяжело вздохнул:
— Жаль слышать. Он был достойнейшим среди достойных. Церковь его не забудет. Ни в коей мере. Но простите, вы звоните наверняка не из праздности греховной? Зоркий верил в вас, надеюсь, что не ошибался.
Ни за что бы не подумал. Вёл себя одноглазый совсем не как человек, в кого-то верящий. Запоздало такое признание, но всё равно пришлось по душе.
— Именно, ваше высокопреподобие. Правда, я не уверен, что вы сможете мне помочь. Речь идёт о проекте двадцать-двадцать.
Цифру пришлось вытягивать из памяти одного из поверженных мною когда-то давно епископов. Слава всему хорошему, что быстро отыскал нужного в океане. И слава всему хорошему, что он не выпал, пока меня несло по рекам времени против течения.
— Я не понимаю о чём вы, Илья, — искренне удивился Пётр. Ну, в целом логично. Он игумен. Подобная информация это немножко другой уровень.
— Вы говорили про совет епископов, ваше высокопреподобие. Прошу вас, незамедлительно донесите до них эту информацию. Я собираюсь выступить против…
Дверь распахнулась и мамочка с маленькой девочкой остановились у туалета. Ясные голубые глазки девчушки уставились на меня с нескрываемым интересом. Мамочка заулыбалась, словно извиняюсь.
У меня же слова в горле замёрзли.
— … против плохиша, — закончил мысль. — Про которого говорили медиумы. Понимаете?
— Плохиша? — игумен Пётр точно удивился. — Какого плохиша?!