Потусторонний. Пенталогия
Шрифт:
Вчера сестра Марита как обычно угощала клубничным чаем с ароматом сливок, и в непринужденной обстановке Амали рассказывала обо всем, что видела и слышала. Иногда орден давал задания, обычно какую-нибудь мелочь. Выведать информацию или разузнать о каких-либо событиях. Но вчера Марита ее озадачила. Сестра расспрашивала только об Азизе: как он появился, что говорил, как себя вел, и даже спрашивала, во что он был одет. А когда Амали рассказала про браслет, зеленые глаза сестры заблестели.
«Ты должна принести мне этот браслет. Это очень
Только вот ничего не получилось. И вообще — странно это все было. А затем в борделе начался переполох из-за убитых имперских девушек. И Амали даже не успела обсудить и спросить, зачем сестре-настоятельнице был нужен этот дурацкий браслет… Возможно, орден пытается выяснить, где был все это время Азиз? Или они знают, где он был?
Амали все равно никто бы не дал ответа. Она судшанта, маленький винтик в огромном устройстве ордена со всеми его тайнами и интригами. И она не должна задавать вопросов, только исполнять приказы старших сестер.
Вот только Амали не могла удержаться от любопытства. Если бы это был любой другой мужчина, она бы, скорее всего, выполнила задание без лишних вопросов. Но Азиз…
Этот странный Азиз. Он был не похож на остальных. В нем не было той надменности, присущей всем ракта. Сначала он показался ей чудаком. Напуганным, растерянным — таким, каким и должен быть мальчишка, потерявший память. Но теперь она видела, что он совершенно другой. От былой робости не осталось и следа. Он вел себя раскованно, уверенно, напористо…
Нет, теперь она точно откажет Марите. Отнесет завтра эту бусину ей, а дальше пусть сами разбираются. К тому же у них есть Лейла, она близка с Азизом, вот пусть она и втирается в доверие к нему. Амали же только все испортит.
Слова матери-настоятельницы, засевшие глубоко в подсознании, которые повторяли в монастыре изо дня в день, теперь неистово хлестали сознание. Все неправильно, Амали. Ты из Накта-Гулаада. Ты не должна испытывать ни чувств, ни привязанностей. Но почему сегодня у нее не вышло? Почему она повела себя так непрофессионально, как какая-то глупая девчонка?
А теперь она и вовсе была уверена, что не сможет выполнить задание до конца. Хотя она и так об этом знала, если бы Марита не ушла, она бы ей сказала и все объяснила. Она видела, как Азиз смотрит на нее. Этот взгляд ни с чем не перепутать. Амали научилась различать их еще, будучи совсем юной. И сначала ей это казалось забавным, никто из окружения Зунара не позволил бы себе даже мысли о флирте с наложницей наследника клана. А Азиз позволил, и она подыгрывала ему — у наложниц не так уж много развлечений. Только теперь это, кажется, зашло слишком далеко.
От мысли о том мгновении в гардеробной сердце забилось сильнее и сладко заныло внизу живота.
Амали одернула себя от этих мыслей. Глупая!
Амали зашипела, втягивая воздух сквозь зубы, сделала большой глоток холодного вина.
Она судшанта, ее с детства учили, что она не должна позволять испытывать эмоции даже к своему пати. Их учили искусно симулировать любовь, страсть, нежность. Учили, как соблазнить, расположить к себе, успокоить, довести до безумия и убить. Но главное правило — судшанта должна все делать с холодной головой и никогда не позволять себе настоящие чувства.
— Ракшасов Азиз, — шепотом выругалась Амали, отгоняя непозволительные наложнице мысли. Она принадлежит Зунару Халу и точка. От злости Амали сильнее сжала бусину, и та вдруг мигнула синим светом.
От неожиданности Амали выронила бусину. Та, стукнувшись о пол, замерла. Амали опустилась, чтобы поднять ее, но бусина вдруг выпустила тонкие щупальца. Рвущийся наружу крик Амали оборвала, захлопнув рот обеими руками. Тонкие щупальца извивались, лизали ворс на ковре и, резко прокрутившись, вдруг уползли внутрь бусины.
Амали несколько минут ошеломленно глазела на бусину, но та больше не проявляла признаков жизни. Амали впопыхах вытряхнула из шкатулки серьги и осторожно кистью для румян подмахнула бусину с ковра в шкатулку, а затем быстро закрыла крышку.
Она судорожно пыталась найти этому объяснение, но в голову лезли самые ужасные мысли. Но объяснения этому не было. Только одна мысль билась в сознании:
«Что ты такое на самом деле, Азиз Игал?»
Объединенные Республики Милосердия,
Республика Като, территории бывшего клана Като
Миро не так часто удавалось достичь состояния Единения. И сегодня он был так близок к нему, как никогда, еще немного, совсем чуть-чуть потянуть на себя шакти, наполнить чакру неба и коснуться силы богов. И только ему показалось, что он видит божественные потоки, как его грубо вырвал из транса чей-то настойчивый наглый кашель.
Он раздраженно выдохнул:
— Кто вы и что здесь делаете? — не поворачиваясь, спросил Миро.
Ему не ответили. Он, подобрав полы длинной кашаи, принялся вставать:
— Храм открыт для посетителей с восьми часов, — официальным тоном заявил Миро, но, почувствовав идущую силу от стоящих позади, добавил: — К источнику Като в порядке очереди и по разрешению комиссии.
— Сдался мне ваш несчастный источник, — насмешливо прозвучал мужской голос.
— Кто вы? — Миро обернулся и увидел рыжеволосого мужчину и девочку.