Поваляем дурака, Америка?
Шрифт:
Из-за кабины грузовика с огромной клеткой высунулся еще один человек с гранатометом. От берега, разорвав туман в клочья, загрохотали автоматы. Женщины с детьми с воплями бежали к причалу.
Сэм Дакота с матерным вскриком распахнул дверцу и высунулся из кабины с автоматом. Ухнул выстрел «подствольника», и воздух прочертил дымный след. Пройдя над пикапом, граната угодила в бак грузовика.
Грохнул взрыв, как будто в грузовик попала авиабомба. Так и не успевший выстрелить гранатометчик черным сломанным силуэтом полетел влево. Справа падали мадонны
Голоса исполняющих «Ла тортуру» Шакиры и Алояндро метались в «Хаммере». Джип маневрировал под шквальным огнем, сдавая назад. Почерневший от взрыва бака грузовика воздух прочерчивали пунктиры очередей. Сквозь них сверху сыпались, беззвучно кудахтая и отчаянно размахивая крыльями, куры. Угодив под пули, они брызгали по сторонам кровавыми ошметками.
Джек Мейер едва успел подняться, как человек-куст снова сбил его с ног, устремившись к пулемету. Сбросив вниз изуродованный труп Мака, он ввинтился в люк, и пулемет ожил снова.
Крупнокалиберная очередь прошлась по берегу, проделав в тумане рваную брешь. В ней, корчась, падали в реку люди. А пулемет уже повернулся вперед и наискось продырявил пикап, за которым засели еще два автоматчика. Их добил короткими очередями Дакота.
В этот самый момент в левый борт «Хаммера» словно сыпануло градом, и дикая пляска смерти возобновилась с новой силой. Джип резко развернулся и едва не свалился в реку. Пулемет на крыше то захлебывался, то грохотал опять. Шакира с Алояндро горланили «Ла тортуру», и Джек Мейер вдруг начал воспринимать происходящее как клип на их песню.
Его мозг был не в силах уловить картину боя целиком и фиксировал только детали. Крупным планом и в черно-белом цвете. И лишь кровь оставалась красной. Ее было много. Она летела брызгами и растекалась пятнами. Казалось, кровь была повсюду.
А потом Джек Мейер вдруг ощутил удар взрывной волны и медленно повернулся. Звуки стали приглушенными. Задней стенки «Хаммера» больше не существовало, ее словно срубило огромной гильотиной. В рваном проеме клубился дым. Когда он рассеялся, Мейер увидел выскочившего откуда-то человека с автоматом. Он был в черном, а автомат с «подствольником». Человек остановился и вскинул автомат, явно собираясь попасть гранатой в салон «Хаммера».
Тут Джек понял, что нужно что-то делать, если он хочет досмотреть клип до конца. Он плюхнулся на колени, сорвал с изуродованного тела Мака «кольт» и, держа его двумя руками, начал стрелять.
Он видел лицо человека в черном очень отчетливо. Сперва на нем отразился испуг, потом удивление и, наконец, насмешка. Все пули Джека прошли мимо, и человек в черном нажал на спуск «подствольника».
И тут Мейер в него все-таки попал. Пуля швырнула человека в черном на землю. И гранатометный выстрел угодил не в проем, а под днище «Хаммера». Джек прекратил стрелять и только тут увидел стоящего сбоку на колене Сэма Дакоту с дымящимся автоматом.
– Ты молодец, Джек! – сказал Дакота. – Но в следующий раз, как будешь стрелять, снимай пистолет
Бой у переправы Комо прекратился так же внезапно, как и начался. С последними аккордами «Ла тортуры». Диктор перешел к обзору финансового рынка. Сэм Дакота со своими парнями деловито сновали в дыму, добивая выстрелами в голову раненых боевиков FARC. Одного, контуженого, приволокли на берег, отрубили мачете кисти и ступни, после чего сбросили в реку. Раненых крестьянок никто не добивал. Они умирали сами. Оставшиеся в живых рыдали. Но на них никто не обращал внимания. Со всех сторон доносилось куриное кудахтанье. В воздухе оседал пух.
Мейер курил на подножке «Хаммера» и с отупением рассматривал свои руки. Они были в крови. Кровь была не его, а с пистолета. И сигарета тоже вся испачкалась в крови. Еще вчера Джек бы ее выбросил, но теперь ему было все равно. Кровь здесь была повсюду.
Сэм Дакота позвонил местным, потом подошел к «Хаммеру» и сказал:
– Будем ехать! А то тут где-то еще есть «фарковцы»!
Джек кивнул и забрался в салон. Сэм уселся на командирское место и, прикурив, оглянулся. Мейер вытянул ноги у трупа Мака, откинул голову на борт и курил, держа пистолет в правой руке.
– Зря ты прилетел, Джек, – сказал Дакота. – Мак должен был двигать со мной в Венесуэлу. Теперь придется без него…
Мейер выпустил дым и посмотрел на Сэма:
– Мак? А почему его звали Маком? Он же мексиканец…
Дакота стряхнул пепел, снова затянулся и сказал:
– Тебе надо выпить, Джек… Возьми там бутылку и хлебни хорошенько.
– Я не пью с утра, – покачал головой Мейер.
– Лучше выпить с утра, чем тронуться к вечеру. С тобой и так куча проблем, Джек. Не хватало еще пристраивать тебя в психушку…
82
Венесуэла, Гвианское нагорье, ущелье Грома
Пока Логинов занимался заменой пробитого колеса, Игнатович обкладывал камнями тело профессора Кринецкого, чтобы до приезда представителей «Лукойла» его не обглодали птицы и звери.
В переводчике что-то изменилось. Он больше не стенал и не пытался внушить Виктору мысль, что находится при смерти. Видимо, Игнатович наконец понял, что смерть в этом сумасшедшем мире витает над каждым, так что поминать ее всуе не стоит. А нужно просто жить, ценя каждую отпущенную тебе минуту.
Затянув на колесе гайки, Логинов опустил домкрат, вытащил и закинул его вместе с инструментами в багажник джипа. Бензина было примерно полбака. Никаких запасных канистр с горючим не имелось. Виктор вытер руки и перекурил. Потом взял автомат «СЕТМЕ» и «беретту» и подошел с ними к Игнатовичу.
– Держите, Фадей Трофимович!
Игнатович, поправлявший камни, разогнулся и протянул руку к автомату.
– Я поставил на одиночные, – сказал Логинов и взял «беретту» в правую руку.
Игнатович последовал его примеру, и они, по воинской традиции, трижды отсалютовали в воздух. Опустив винтовку, Игнатович вопросительно посмотрел на Виктора. Тот повернул «беретту» и показал: