Поваляем дурака, Америка?
Шрифт:
– Это они, Рохес! По пути парни случайно нарвались на патруль этого чертового Фонда… Так что встречайте!
– Понял, сэр! – сказал Рохес. Сунув телефон в карман, он проговорил в рацию: – Все в порядке, Пепе! Это вроде те, кого мы ждем! Я выхожу, а ты на всякий случай меня прикрой!
– Понял, сеньор!
Рохес опустил пистолет-пулемет на ремне к правому бедру и выскользнул из укрытия. Листопадно-вечнозеленый лес, укрывавший плоскогорье, в этом месте был не таким уж густым. Его освещала огромная луна, висевшая
Приближавшийся от него джип ехал без фар. Внутри салона тоже было темно. Джип был белым. На его капоте и боках виднелись большие эмблемы Фонда защиты дикой природы ЮНЕСКО.
Пройдя несколько метров, Рохес поднял левую руку и остановился. Его правая рука вроде как расслабленно свисала возле бедра. На самом деле Рохес был готов в любой момент вскинуть пистолет-пулемет.
Джип остановился метрах в десяти. Его правая дверца открылась, и из нее выбрался среднего роста латиноамериканец. Не став закрывать дверцу, он двинулся к Рохесу. Тот немного выждал и пошел навстречу.
По дороге он успел оценить приближающегося человека. Тому было около двадцати пяти – двадцати семи лет. Его левая рука была забинтована, сквозь повязку проступила кровь. Однако, несмотря на ранение, приближавшийся к Рохесу человек двигался легко и так же, как и Рохес, был готов в долю секунды выхватить оружие.
– Мы от Джека! – проговорил латиноамериканец, когда они сошлись.
– Я с ним только что говорил! – кивнул Рохес.
– Элиас! – протянул руку латиноамериканец.
– Рохес!
Они обменялись коротким рукопожатием.
– Похоже, у вас проблемы? – кивнул Рохес на руку Элиаса.
– Небольшие, – вздохнул тот. – Джек приказал нам повернуть из-за какого-то коммандос. И мы почти сразу нарвались на этот чертов «ооновский» патруль, – тут Элиас кивнул через плечо на джип. – Ладно, показывай, Рохес, дорогу…
Все быстро расселись по машинам, и Рохес направил свой большой джип к базе. В нескольких метрах за ним пристроился белый «ооновский» джип. Сидевший на пассажирском сиденье Пепе курил. Покосившись в зеркало, он спросил:
– Так они что, сеньор, завалили «ооновцев»?
– Это не наше дело, Пепе, – хмуро ответил Рохес.
– Да оно, конечно, сеньор, только «ооновцы» это «ооновцы». Их-то искать будут по-любому. Это нас, индейцев, можно мочить десятками, и никто даже не почешется. Парни-то свалят, сеньор, а мы…
– Пепе, это не твоего ума дело! Большой босс придумает, как сделать так, чтобы все было шито-крыто.
– Да так-то оно так, сеньор… – проговорил Пепе и умолк, снова покосившись в зеркало.
Рохес хмуро молчал до самой базы. Проблема с «ооновцами» сейчас его волновала мало. Возникший непонятно откуда русский коммандос занимал все его мысли. Рохес был стреляный воробей. Он мог справиться с любой проблемой и любым противником. Не в открытой схватке, так хитростью. Однако этот чертов русский был Рохесу
Он попытался объяснить это большому боссу. Но тот то ли не до конца понял, то ли был озабочен чем-то другим. И сейчас Рохес соображал, как бы уговорить большого босса дать ему в подмогу ехавших следом парней. Сколько их, он пока не знал. Но то, что эти парни умеют обращаться с оружием, уяснил сразу. С их помощью Рохес наверняка разделался бы с русским…
Впереди показалась база. То есть, с виду это был тот же самый листопадно-вечнозеленый лес. Фаби так ловко устроил склад горючего и небольшую хижину, что заметить их было невозможно даже днем. При лунном же свете и подавно.
Рохес загнал джип под большое дерево, заглушил мотор и быстро выбрался. Вытащив левой рукой фонарь, он указал, куда поставить вторую машину. Водитель «ооновского» джипа включил ближний свет и ловко загнал его в укрытие.
– Опускай трап! – оглянулся Рохес.
Пепе скрылся за стволом большого дерева. Несколько секунд спустя наверху раздался шорох. Следом вниз с приглушенным стуком развернулась веревочная лестница.
– Это вход в аппартаменты! – кивнул Рохес выбравшемуся из джипа Элиасу.
Тот повернулся к вынырнувшему из-за руля спутнику:
– Это Алехандро! Рохес…
Спутник Элиаса был на пару лет моложе и имел более крупные черты лица, из чего можно было заключить, что среди его предков затесался какой-то негр, мулат или самбо. Они с Рохесом коротко пожали друг другу руки, после чего Алехандро вопросительно посмотрел на Элиаса.
– Какие-то проблемы? – спросил Рохес.
– У нас пленная, – сказал Элиас. – А через ваш вход со связанными руками не очень-то войдешь.
– Так развяжите, – пожал плечами Рохес.
Женщин он, как любой латиноамериканец, всерьез не воспринимал.
– Это не тот случай, – покачал головой Элиас. – С виду она ангел, но опаснее змеи. Эта чертовка убила руководителя нашей группы и чуть не прикончила меня. И джип наш превратила в металлолом. Пришлось столкнуть его в расщелину…
– Индианка? – удивленно спросил Рохес.
– Колумбийка, – покачал головой Элиас. – Эксперт Фонда ЮНЕСКО. Она была с водителем и помощником, с ними мы разделались мигом, а ее недооценили… Ладно, оставим в машине, только проверим, не развязалась ли она. Алехандро!
Алехандро шагнул к задней дверце «ооновского» джипа и распахнул ее. Во вспыхнувшем под потолком свете Рохес увидел пленницу. Она была одета в униформу с «ооновской» символикой. Рохес невольно залюбовался.
Женщина была черноволосой, лет тридцати. Она выглядела ухоженной и цивилизованной, но в то же время в ней чувствовался дикий и неукротимый дух индейских предков. Алехандро протянул руку, чтобы проверить ее путы, и при этом случайно коснулся бедра женщины. Та тут же попыталась лягнуть его связанными ногами.