Повелитель баталий
Шрифт:
Такие у нас в роте были. Поэтому я просто вытащил из винтовки затвор, сделал ее непригодной к использованию. На обратном пути я спрятал его под камень, который с большим трудом сумел сдвинуть с места.
Командир взвода и Володя Чубо наблюдали за моими действиями. Они уже закончили свою работу, обыскали убитых, сняли с оружия тактические фонари, которые ценились больше, чем сами американские карабины. Один такой фонарь получил я, но не стал прицеплять его на свой «Винторез». Два других мои боевые друзья укрепили на своих автоматах.
На этом все дела вроде бы были закончены.
Глава 9
Доктор Норфолк спал ничуть не хуже капитана Джадиани, храпел так, словно захлебывался слюной. Когда охранники лаборатории выгружали их, Норфолк на несколько секунд открыл глаза, приподнял голову, но даже не попытался встать самостоятельно. Крепкие парни вытащили страдальцев из машины, переложили обоих на одеяла и отнесли в кабинет врача, поскольку своего лазарета лаборатория не имела.
Полковник Костатидос смотрел на все эти действия с явным неодобрением. Он не понимал, почему отключился Гиви, хотя догадывался, что стало причиной сонливости Норфолка. Любимая фляга доктора оказалась пустой.
Капитан Софикошвили сообщила полковнику, что Норфолк в последнее время пристрастился к местной разновидности крепких спиртных напитков, называемой чачей. Он узнал, что чача – это виноградная водка, чаще всего произведенная кустарным способом на частной кухне. Сам Костатидос временами позволял себе побаловаться бокалом хорошего вина, но не более. Он никогда не испытывал непреодолимой тяги к алкогольным напиткам, поэтому ему трудно было понять доктора Норфолка.
Полковник не уловил сути разговора майора Хортия с врачом и фельдшером, потому что не считал для себя достойным изучать грузинский язык. Да и отношение этого майора к полковнику ЦРУ было, мягко говоря, не самым лояльным. Данное обстоятельство бесило Костатидоса, однако показывать свое внутреннее состояние он не привык.
По прибытии в лабораторию капитан Софикошвили предложила полковнику расположиться в своем кабинете и предоставила в его распоряжение компьютер, хотя полковник в этом не нуждался, поскольку имел собственный ноутбук. Ему необходима была только линия для выхода в Интернет. В лаборатории была установлена Wi-Fi-точка, и Костатидос мог бы сразу начать работать, но заниматься этим в коридоре он не умел, потому не отказался от любезного предложения мисс Дареджан.
Кабинет располагался в административном корпусе, который даже внешне заметно отличался от научных лабораторий. Административное здание было обычным сборным домом, поставленным на скорую руку и продуваемым зимой, видимо, всеми ветрами. Лабораторные же корпуса выглядели основательно. Они представляли собой цельнолитые железобетонные строения с мощными герметическими дверьми. Окон в них не имелось, значит, туда невозможно было заглянуть точно так же, как и посмотреть оттуда наружу.
Посещение лабораторных корпусов не входило в планы полковника Костатидоса. Поэтому он согласился устроиться в кабинете капитана Софикошвили.
Помещение оказалось большим. В нем стояли
Костатидос набрал свой рапорт, который обдумал еще в дороге, зашифровал его и отправил напрямую руководителю проекта полковнику Караковски. Сложившееся положение казалось американцу безвыходным. Справиться с задачей без капитана Джадиани он не мог. Капитан Софикошвили помочь ему ничем не сумела бы, потому что была не в курсе дела. Плохо, когда все основные мероприятия замыкаются на одном человеке. В результате такая глупая история, как банальная автомобильная авария, сводит на нет усилия большой группы людей, работавших на протяжении двух лет.
Конечно, проект нельзя было назвать проваленным полностью, но если стадо кабанов уже сегодня уйдет на территорию России, то, возможно, придется ждать будущего года. Руководство лаборатории уже докладывало командованию, что новое правительство Грузии прохладно относилось к их деятельности. Оно не останавливало работу, начатую по распоряжению президента Саакашвили, когда тот находился у власти, но уже урезало финансирование до минимальных размеров и грозилось повторить эту хирургическую операцию.
Такая политика грузинского руководства была понятна полковнику. Власти этой страны хотели полностью возложить финансирование работ на американский бюджет. Сотрудники лаборатории желали получать заработную плату, сравнимую с американской. Но умные люди в США знали, каков средний уровень дохода граждан Грузии, поэтому не желали кого-то особо выделять. В республике разрабатывалось множество самых разных американских проектов. Если дать послабление одним, то другим тоже захочется. А это просто невозможно.
Мисс Дареджан, не спросив согласия, принесла полковнику кофе. Костатидос, может быть, и отказался бы от такого предложения, поскольку не слишком уважал этот напиток. Но мисс Дареджан, похоже, умела его варить, и запах от чашки шел великолепный. Поэтому Костатидос не удержался от искушения.
Однако не успел он справиться с чашкой кофе, как ему позвонил полковник Караковски. Не прислал сообщение, а именно набрал номер его мобильного телефона. Это обстоятельство уже само по себе говорило о немалой обеспокоенности руководителя проекта сложившейся ситуацией.
– Здравствуй, Джейкоб! Я получил твой рапорт.
– Да, Стив. И что скажешь?
– Я могу сообщить тебе только одно. Если задача будет сорвана, то наш проект, возможно, прикроют в самое ближайшее время. Может быть, ты не в курсе, что предполагаемая эпидемия должна быть напрямую связана с Олимпийскими играми в Сочи. Мы так и рассчитывали по времени. Через год это будет стрельба из пушки по воробьям.
– Джейкоб, мы говорим по открытой связи, – напомнил Костатидос.
– Плевать, если терять уже нечего. Вдобавок любая прослушивающая система должна знать конкретные номера абонентов, которых нужно контролировать. Ты свой номер в ФСБ России не сообщал?