Повелитель баталий
Шрифт:
– На грузинском, – сказал я разочарованно.
– На грузинском, – согласился Станиславский. – «Внимание! Груз смертельно опасен. Соблюдать осторожность при транспортировке». Примерно так.
– Вы грузинский знаете? – спросил я.
– Я родом из Грузии. Правда, ходил в русскую школу, но язык все равно изучал. Иначе нельзя было. Хотя только до пятого класса. Потом нам пришлось уехать в Россию.
– Национальные отношения?.. – спросил младший сержант Чубо.
– Это тоже было, хотя не в смертельной дозе. Но основная причина другая. Отец мой – военный. Служить в грузинской армии не захотел. Мы переехали в Россию, там он на службу вернулся. А грузинским языком мне пришлось дополнительно заниматься уже после
Станиславский не стал углубляться в подробности, не уточнил, какая такая была у него необходимость изучать грузинский язык. Но мы с Чубо понимали, что у военной разведки может иметься законный интерес к стране, которая размещает на своей территории американские военные базы и мечтает вступить в НАТО. Это естественно, тут не требуется никаких уточнений.
– Контейнеры, кажется, картонные, – сказал я.
– Понятно, что не из ливанского кедра, – ответил Чубо. – Слышали, как японцы в Грузии ливанский кедр покупали? Драгоценную древесину!..
– Рассказывай, – предложил я, пока старший лейтенант рассматривал контейнеры.
– В Японии ливанский кедр не растет. Климат не тот. В Ливане его почти полностью вырубили. На экспорт не продают. Вот японцы и покупали такую древесину в Грузии. Но там потом хватились, поняли, что и на свои нужды не хватает, разорвали контракт, заплатили неустойку. Японцам делать было нечего, они с этим согласились, а потом заключили договор на поставку куриных яиц. Будто в Японии своих кур нет!.. Потом оказалось, что коробки с куриными яйцами для перевозки устанавливают в ящики, которые сколачивают из досок ливанского кедра.
– Глупость это! – не отрывая взгляда от планшетника, сказал Станиславский. – В самой Грузии уже почти не осталось мест, где растет ливанский кедр. Его гораздо больше в Абхазии. Есть немного в Аджарии, но там промышленная вырубка запрещена. А анекдоты эти выдумывает тот, кто понапрасну превозносит Японию. Я помню, когда-то рассказывали, что в этой стране каждый сотый телевизор положено ронять с конвейера, чтобы проверить его работоспособность после падения. Глупость! И японские машины не такие уж хорошие, как о них говорят. О японских атомных электростанциях я вообще не говорю. Не верьте легендам. Но вот мне очень хотелось бы узнать, что за сказку нам предлагают наши грузино-американские оппоненты. Что в этих контейнерах? Я об этом догадываюсь, только не понимаю, почему их везут в лабораторию, а не из нее. Вот в чем вопрос. Ответ на него нам придется найти, – заявил старший лейтенант и зачем-то посмотрел на часы.
Машины тем временем приближались к воротам, за которыми располагался двор лаборатории. «Мерседес» обогнал грузовик и автокран и въехал туда первым. Другие машины остановились возле самых ворот. Началась разгрузка, которой командовал водитель «Мерседеса», высокий сутулый человек в военном мундире. Роль стропальщиков при нем выполняли солдаты охраны не в армейской камуфлированной, а в черной форме.
– Это не армия, а коммандос, – объяснил старший лейтенант, не дожидаясь моего вопроса. – Грубо говоря, войска специального назначения. Они охраняют лабораторию и подчиняются не Министерству обороны, а непосредственно службе безопасности своей страны. Набирались по приказу Саакашвили, в основном из уголовников. Когда эти коммандос входили в селения, расположенные в Южной Осетии, они сразу все забывали и приступали к грабежу. На большее такие герои неспособны. Обучали их американцы, но тех самих нужно натаскивать. С гражданской стороны подразделениями коммандос зачастую руководят воры в законе. Сами боссы службы безопасности не знают, как их войска специального назначения поведут себя в какой-то ситуации. Меня удивляет, что этих парней допустили сюда для охраны такого важного объекта. Но вся лаборатория создавалась под патронажем
– Когда машины заезжали, я видел, там что-то над воротами написано, – сказал младший сержант. – Лозунг какой-то. На грузинском.
– Покажи ворота, пока разгружают! – приказал мне Станиславский.
Я перевел камеру на ворота и укрупнил надпись, сделанную на арке.
Старший лейтенант прочитал ее по-грузински и тут же объяснил нам:
– Это знаменитая фраза дагестанского имама Шамиля. Переводится она примерно так: «Малым народам нужны большие кинжалы». Думаю, химическое и бактериологическое оружие рассматривается грузинской стороной именно в этом качестве. Американцы вроде бы опять остаются ни при чем. Они поддерживают и уважают международные конвенции. Но только днем, образно говоря. А ночью распространяют технологии изготовления оружия массового поражения. Это обычная американская тактика. Она давно известна не только нам. Продолжаем наблюдение!..
Мне оставалось только радоваться своей способности к осваиванию компьютерных программ. Это дало нам возможность поочередно отсыпаться и не быть разбитыми. Отдохнуть необходимо было всем, и мы имели возможность сделать это в порядке очереди – отсыпаться. Сначала младший сержант Чубо выбросил из жизни на сон два часа, за ним последовал старший лейтенант Станиславский. Мне было уже совсем тепло засыпать на земле, прогретой чужими телами.
Признаться честно, в детстве я был болезненным мальчишкой. Меня легко пробирала любая простуда. Стоило только ноги промочить или подставить голову под ветер, и сразу поднималась температура. Может быть, так вот своеобразно проявлялось мое желание не ходить в школу? Тогда я еще не устал от вида монитора и с удовольствием отдавал компьютеру едва ли не все свободное время.
Позже эта болезненность прошла, я стал самым обычным человеком, мало чем отличающимся от других. Может быть, мне помогли занятия спортом, или же в организме что-то изменилось само по себе.
Но в армии, особенно в первые месяцы, я с содроганием ложился спать на голую землю. Боялся заболеть. Наслышан был, как лечат солдат в армейских медсанчастях. Вдобавок я много чего начитался в Интернете и вообще всегда не доверял врачам.
Но отдых во время еженедельного марш-броска на пятьдесят километров просто необходим. Ведь там через определенные часы пути на восстановление сил дается только по пятнадцать минут. Вот и я ложился на землю.
Другие солдаты говорили мне, что в спецназе не бывает простуды. Их слова подтверждали командир взвода и старшина роты. Я ни разу не заболел и сейчас без всякого сомнения укладывался на каменистую землю, пусть и проросшую травой, но не густо, и все равно холодную.
Здесь, в горах, все нисколько не горячее, конечно, кроме солнца, которое выглянуло как раз тогда, когда мне выпало время отдыха. Но я за солнцем не гнался, хотел спать. Мне даже не пришлось себя уговаривать это сделать. Я просто закрыл глаза, немедленно ушел в сон и не сразу понял, что именно случилось, когда старший лейтенант Станиславский прикоснулся своим башмаком к моему колену и разбудил меня. Мне подумалось, что я еще и заснуть не успел.
– Пора, Волконогов, вставай! – заявил он.
Говоря по правде, манера старшего лейтенанта касаться солдата ногой, а не рукой, несколько раздражала меня. Это казалось мне унизительным, но деваться было некуда. Все офицеры так относятся к солдатам.
Я сел и осведомился:
– Сколько я спал, товарищ старший лейтенант?
– Полную норму. Два часа.
– Мне показалось, что я даже уснуть не успел, – посетовал я.
– У нас был сеанс связи с Москвой. Меня телефонным звонком предупредили. Хотел я тебя разбудить, но сам справился.